Французкий роман.

 

                                           «Я был занят тем, чем занимался»

                     всеми сухопутными и морскими

    Штаб армии генерала от инфантерии Антона Ивановича Глинки, находился в единственно пригодном для этого назначения здании, совсем недалеко от станции. 

   Утреннее совещание закончилось, и в штабе царила обычная рабочая обстановка. Сновали туда-сюда вездесущие курьеры. Гонцы лихо рапортовали, откуда и от кого и вручали со свежими сургучными печатями пакеты. Приводили и уводили лазутчиков и пленных. Молодые,  юркие штабисты вносили и уносили  утвержденные, вновь скорректированные карты.

   Успел побывать на приеме у генерала и местный землевладелец Храпов, вернувшийся сюда с войсками и наводивший теперь порядок, ни без помощи армии, на своих владениях. Огромный баул со снедью, который он оставил в приемной, был как нельзя, кстати, наступало время обеда.

   Дежурный по штабу, капитан Сомов, уже успел заглянуть в баул и отхватил кусок балыка, отчего испачкал руки и искал взглядом, обо что бы их утереть, как двери вновь открылись и в помещение вошли два рослых с виду ординарца. Они слегка придержали за собой двери, что означало одно, в штаб пожаловал высокий чин.

   Так оно и случилось. Спустя мгновенья в дверях появился человек, в хорошо ухоженной бурке, в прекрасном кителе из дорогого сукна, и в блестящих отражающими всякий свет высоких ботфортах.

   Вошедший, переступив порог, поднял голову и оглянулся вокруг.

   И капитан Сомов тотчас узнал в вошедшем человеке Главнокомандующего вооруженными силами России Александра Васильевича Колчака.

- Смирна-а-а! – затянул Сомов, быстро опустив руки и утирая их за спиной о китель.

  Он браво шагнул к Главнокомандующему для доклада, но тот жестом остановил его и спросил:

- А скажите мне капитан, что, Антон Иванович у себя?

- Так точно! – выпалил Сомов и, сделав шаг к двери, взялся за ручку, чтобы открыть ее перед ним.

   Колчак уже был готов ступить вперед, как взгляд его задержался на одном из присутствующих, в кителе без знаков различия, и он вдруг улыбнувшись, прошел и обнял этого человека.

- Поручик Млынский! – сказал Главнокомандующий, откинув голову, как будто желая узнать, не ошибся ли он. – Да, это точно Вы! Как же, помню, помню! Да помните ли Вы наш ледовый поход?! А я вот все помню и даже сейчас, бросил бы все и снова в такой поход! Ну, как Вы голубчик? Как Ваши дела?

   Млынский бросил короткий взгляд на окружающих и смущенно пожал плечами.

-Понимаю, понимаю, - сказал Колчак, принимая смущение поручика за скромность. – Что же поделать голубчик, война! Я помню Ваше мужество поручик. Такие люди еще будут нужны России! Берегите себя! Дай Бог свидимся!

  Он еще раз обнял Млынского и отпустил его.

   Повернувшись, он увидел в дверях, уже появившегося в дверях генерала Глинку.

- Антон Иванович! – сказал Главнокомандующий. – Принимайте гостя! У меня тут паровоз сломался, обещались быстро отремонтировать. Так что, приютите уж на время!

Будем считать, что я к Вам с инспекцией!

- Безмерно рад видеть Вас господин Главнокомандующий! – ответил генерал и, шагнув назад, открыл проем двери, в которую Колчак незамедлительно вошел.

                                                                   2.

   Этот день, конечно, был историческим для Антона Ивановича.

   Оставшись наедине не только с Главнокомандующим вооруженными силами России, но и Верховным Правителем Российского государства, за обедом и непринужденной светской беседой, генерал был просто счастлив.

   Он уже сейчас, представлял себе, как сегодня же вечером, за ужином, в кругу близких ему офицеров, будет рассказывать им об этой встречи.

   Антон Иванович старался не пропустить ни слова из того, что говорил Главнокомандующий. Понимая состояние генерала, Александр Васильевич баловал его своими воспоминаниями и рассуждениями о будущем России, не забывая отведать на столе все, что было в бауле землевладельца Храпова.

   «Нужно будет все это немедленно изложить на бумаге», - думал Антон Иванович. – «Это будет как нельзя, кстати, к моим будущим мемуарам!».

   Генерал уже был в затруднении от складывания на полки своей памяти всего того, что говорил Колчак, как дверь спасительно отворилась, и вошел капитан Сомов очевидно с докладом об окончании ремонта паровоза.

  - Разрешите доложить господин Главнокомандующий?! – обратился Сомов.

 - Обращайтесь, обращайтесь, - ответил за Верховного Правителя генерал, поскольку тот сидел спиной к капитану.

- Господин Главнокомандующий! Разрешите мне пояснить Вам о человеке, которого Вы назвали поручиком Млынским?

   Колчак развернулся к капитану и с интересом на лице спросил:

- Что же Вы, капитан, хотите мне доложить о поручике Млынском?

Сомов бросил быстрый взгляд на генерала,  и тут же собравшись, доложил:

- Млынский – красный командир, господин Главнокомандующий, взят нами в плен два дня назад, приговорен к повешению и ожидает исполнение приговора. Видя Ваше к нему отношение, я решился доложить Вам.

   Лицо Главнокомандующего изменилось, и он в некой растерянности взглянул на генерала. Антон Иванович немедленно поднялся и почему-то решил изъясниться:

- Господин Главнокомандующий! Согласно Вашему указанию…

- Оставьте, оставьте генерал, знаю! – перебил его Колчак. Он нервно побарабанил пальцами по столу, взглянул на капитана и сказал:

- Жаль, жаль. Ну что же, исполняйте! 

- Простите, не понял? – склонился к нему капитан.

- Что же не понятного? –  Александр Васильевич беспомощно повернулся к генералу.

- Идите капитан, идите. Пусть вешают! – замахал руками генерал на капитана.

   Капитан искоса взглянул на Главнокомандующего, щелкнул каблуками и вышел.

                                                     3.

   Когда состав, наконец, подали, Главнокомандующий в сопровождении генерала и свиты вышли из штаба и пошли в направлении станции.

   Был солнечный, но довольно морозный день.

   Александр Васильевич и генерал, неторопливо шли впереди всех,  по узко очищенной от снега тропинке прямо до станции, оптимистично обсуждая состояние дел на фронтах.

   Шумный крик ворон отвлек внимание Главнокомандующего и он, подняв голову, увидел, как неприятно изменился пейзаж дороги, по которой уже проходил к штабу.

   Почти у самой станции, прямо рядом с тропинкой, по которой они шли, на виселице висели вновь повешенные по приговору красные.

   Колчак сразу узнал среди них поручика Млынского, по его кителю без знаков отличия.

   Виселица была так близко к тропинке, что слегка раскачивающиеся трупы казалось, заденут проходящих по ней людей.

   У самой виселицы, Главнокомандующий на мгновенье остановился и взглянул на тело поручика. Млынский был без сапог, видимо кто-то снял их перед казнью. Тело успело замерзнуть и одеревенеть. На большом пальце правой ноги застыла небольшая сосулька мочи, которая стекла по штанине.

   Не желая обращать внимания на свою секундную слабость, Главнокомандующий продолжил путь.