Эшелон катился уже седьмой день, практически без остановок.

   Через маленькую щель, в углу вагона, Василь  почти все время пути смотрел на уходящий от эшелона мир, пытаясь запомнить приметные места.

   Но на четвертый день все исчезло, и унылый однообразный вид  снежной пустоши утомил его. Ни деревца, ни кусточка, кругом только снежная белизна, режущая глаза.

   И когда эшелон, в очередной раз остановился, но стук колес сменил безудержный лай собак, стало понятно, доехали. Василь снова заглянул в щель и увидел вдоль вагонов шеренгу солдат с собаками, а за ними лежала все та же земная пустошь.

   Их высадили. Построили в ровные шеренги, пересчитали поголовно. Затем взвод автоматчиков сопровождавших этап, вернулся в вагоны. Паровоз свистнул, тронулся и вскоре скрылся, словно его и не было.

  Этапников снова перестроили, теперь уже в колонны поплотней.

- Направо! Шагом марш! – скомандовал старший, и колонна медленно двинулась в сторону лагеря, который находился в километрах шести от железной дороги.

   Люди в колонне оживились, надышавшись свежего воздуха. По оттекшим  от бездействия ногам, побежала кровь, и вскоре шагать стало легче и веселей, не смотря на холод.

   Солдаты, в одинаковых тулупах, лениво брели вдоль колонны, позволяя собакам тащить себя за поводки.

   Наконец, показались бараки, окруженные двойной стеной колючей проволоки и вышками по всему периметру.

  У Василя защемило сердце, он еще раз оглянулся назад за смыкающую колонну пустошь и подумал: «Отсюда не уйти!».

                                                     2.

   Ночью, на четвертый день, кто-то тронул ногу Василя и потянул к себе.

   Василь вскочил и в темноте силился разглядеть, кто его разбудил.

- Эй, хлопчик, слезай! Дело есть, – сказал шепотом незнакомец.

   Едва проникающий свет в барак осветил его лицо и Василь признал в нем одного из воровских своего барака.

   Василь спрыгнул с нар и встал напротив. Его друзья, соседи по нарам, проснулись и теперь развернувшись, слушали их разговор.

- Чего тебе? – спросил Василь.

- Пойдешь со мной, - сказал незнакомец. – С тобой хотят поговорить. Тут недалеко, через барак.

   Василь вопросительно взглянул на своих друзей. Старший из них, Андрей, спрыгнул и встал между ними.

- Никуда он не пойдет! – сказал он. – А ну, говори, кто его звал?

  Незнакомец, переминаясь с ноги на ногу, было видно, что вид Андрея его напугал, жалостно ответил:

- А я по чем знаю хлопцы, кажись из ваших! У нас сам знаешь, лишних вопросов не задают! Да мне уплачено уже. Нет, так нет! Вот пойду и скажу.

- Ты не крути! – сказал Андрей. – Наши бы сначала знать о себе дали. Тут все по своим понятиям живут. А вот от кого ты, не пойму я!

- Не знаю я, не знаю, - занервничал незнакомец. – Не сказал он! Только я с него слово взял, что хлопец живым – здоровым  к вам вернется!

- Ну, тебе слово дать, не сильно обмажешься! Ладно, стой тут, – сказал Андрей и повернулся к Василю. – Что,  Василь? Пойдешь, али как? Вообще-то тут словами не бросаются. Может и правда, кто из наших?

- Пойду я, - сказал Василь и без лишних слов ушел с незнакомцем.

    Они прошли к бараку и вошли. У самого входа, в закутке стояла печка-буржуйка и самодельный на козлах стол. За столом сидел, полусогнувшись к печке человек. Он обернулся и Василь признал в нем своего старшего брата Степана.

                                                    3.

   Степан был болен, его знобило.

   Василь добавил ему в кружку кипятка, Степан обхватил кружку руками, словно пытался впитать тепло от нее в себя.

- Домашних давно видел? – спросил он.

- Давно, - ответил Василь. – Я как немцы отступать начали, старался быть подальше от наших мест. Придут ваши, загребут за пособничество братишку-то. Гришка один остался с родителями. От Ганки какая помощь, у нее своя семья.

- «Наши-ваши», все одно забрать могут. Ты – бандеровец, я – враг народа. Все одно – передохнем мы здесь!

- Ну, уж нет, браток! – сказал Василь. – Ты как хочешь, а я вот приглянусь и уйду отсюда!

- Куда уйдешь? – усмехнулся Степан. – Здесь сотни километров полупустыни и птицы облетают эти места. Погоди, чего это ты Василь, седой уж весь?

- Не поверишь, за одну ночь посидел.

- А что так?

   Василь опустил голову, помолчал и заговорил:

- Да, так. Помнишь дядьку Петра, с соседнего хутора? Так его твои, в председатели определили. Мы в ночь туда зашли, вроде как за харчами, да потом кто командиры порешили и к дядьке Петру зайти, вроде как припугнуть. Не знаю, что там у них вышло, только сожгли они там всех. Живыми в печи, всех. И тетю Оксану и детишек. Крики их до сих пор в ушах стоят, вот.

   Степан сжал кулаки и опустил голову.

- Что же ты, Василь?! А помнишь, он все как к батьке заходил, так завсегда тебя на колени сажал и гостинцами угощал?

- Не был я там! Я в оцепление стоял! А ты, Степан, когда сельчан своих со своими дружками пострелял как пособников, вспомнил, что среди них двоюродный дядька твой?

   Степан промолчал, а позже сказал, не поднимая головы:

- Да нечто нас мать с отцом родили кровь проливать, вот этими руками?

- Не знаю я, братка, да только гореть нам в пламени адском. Будь оно все проклято!

- Да мне уж скоро, - отозвался Степан. – А ты уж побереги себя Василь, авось свидишься с родными. Так ты передай им поклон от меня.

- Да что ты, Степан, - сказал, обняв брата Василь. – Вместе, вместе поклонимся родителям!

                                                     3.

  Спустя два дня, на построение, Василь услышал за спиной знакомый голос, того самого, из воровских.

 – Слышь хлопчик! Велено передать. Знакомого твоего в лазарет отправили. Сказали, плохой он. Если хочешь увидеть живого, поспешай. После построения я буду ждать у барака. Иди за мной, я покажу, как в лазарет пробраться.

   После построения у барака Василь увидел знакомую фигуру. Тот заметил, что его увидели, развернулся  и пошел вдоль барака. Василь поспешил за ним.

   Поплутав по снежным лабиринтам, они, наконец, остановились, подняли по сугробам к краю дороги и его попутчик сказал, указывая на небольшой барак:

- Вот он, лазарет! Ползи к нему. Двери с другой стороны. Пройди незаметно, а внутри и персонал и врачи из зека, там спросишь, кого надо, давай!

   Василь перемахнул через сугробы и где ползком, а где и пробежкой согнувшись, подбежал к стене барака. Решив, обойти барак справа, он осторожно стал передвигаться вдоль стены.

   Почти у самого угла барака он натолкнулся на небрежно сваленные трупы и тотчас узнал среди них своего брата.

   Степан лежал уже одеревенелый, с широко открытыми глазами и приоткрытым ртом.

   Василь опустился на колени, положил на них голову брата и беззвучно заплакал, утирая от слез и мелко падающего снега лицо Степана, отчего оно вскоре стало влажным и мягким.

   Неожиданно из-за угла барака появился солдат. Он взглянул на Василя, отвернулся, скоро помочился на стену. Затем повернулся и, оправляясь на ходу, подошел и спросил Василя:

- Эй, ты чего тут?

- Это брат мой, - ответил Василь. – Можно я побуду с ним?

- Чего-о! – потянул солдат. – А ну, марш отсюда!

- Братишка! – сказал Василь, поднимаясь с колен. – Я чую, ты наш хлопец, с Украины. Позволь, а?

- Тебе, вражина, тамбовский волк – брат! – зашипел солдат. – Дуй отсюда, чтобы духу твоего здесь не было!

- Ах ты, гад! – сказал Василь. – Попался бы ты мне на воле, посмотрел бы я на тебя вояку!

   Солдат оглянулся вокруг, чему-то вдруг улыбнулся.

- Не бойсь, не попадусь! – сказал он, и мелко перекрестившись, снял с плеча карабин, почти не целясь, выстрелил прямо в сердце Василя.

  Василь, разве что лишь успел взглянуть на брата и упал рядом.

   На выстрел тотчас прибежали офицер с двумя солдатами.

- Кто стрелял? Что случилось? – спросил офицер.

- Вот, товарищ лейтенант, - махнул в сторону Василя солдат. – Бросился на меня, хотел оружие забрать!

  Офицер оглянулся вокруг и сказал:

- Напал, говоришь? Что-то я следов борьбы не вижу?

- Да что же я, должен был ждать, когда он мне на шею броситься, - сказал обиженно солдат. – Да гляньте, чего он тут делал!? Сидел и ждал, на кого напасть!

   Офицер потоптался еще вокруг, махнул рукой и сказал стоявшему рядом солдату:

- Ладно! Сержант! Сейчас пройдете с рядовым к дежурному офицеру и оформите труп.

- Есть! – ответил сержант. – А что, товарищ лейтенант, труп тоже до дежурного?

- Да на кой он ему нужен, - ругнулся офицер. – Запомните номер и оформляйте, вот как он все рассказал. А труп бросьте к остальным.

   Лейтенант ушел. Сержант с солдатом подняли тело Василя и после короткого взмаха бросили поверх других трупов.

- Пошли! - сказал сержант и двинулся вперед.

   Солдат быстро оглянулся, взглянул на Василя, чему-то улыбнулся и мелко перекрестившись, поспешил за ним.

                                                    4.

    У ворот лагеря, на высоком столбу, нещадно скрипел прикрытый колпаком фонарь. Раскачиваясь, он освещал будку часового и едва заметную, припорошенную снегом дорогу к лагерю.

   По освещенной прожекторами дороге, из-за бараков показались запряженные лошадью сани-розвальни.

   Они едва приблизились, как часовой, без всякой команды распахнул ворота.

- Тпр-р-р-! – скомандовал солдат управлявший санями и едва они остановились, легко соскочил с них.

-  Здорово, Ваня! – приветствовал солдата часовой. – Давно я тебя здесь не видел!

- А у нас график не совпадал, - ответил ему солдат. – Сейчас зима, товар не портится, вот и вывожу его раз в два,  а то и в три дня.

- Понятно! – сказал часовой, и, приблизившись, взглянул в сани.

   На санях лежали, не вдоль, а поперек, аккуратно сложенные друг на друге трупы. Причем, головами в одну сторону, ногами в другую.

- А что Вань, неплохо тебе служится, - сказал часовой. – Числишься тут труповозом, а домой придешь, так бабам все будешь рассказывать, что чуть ли не государственных преступников охранял!

- А че!? – откликнулся солдат, указывая на трупы. – Чем они не государственные преступники? Какая разница, живые они, али мертвые? Вот только званиями, да значками меня обделяют. 

   Часовой рассмеялся, но видимо привыкший донимать своих собеседников спросил:

- А за что тебе значки – то? Ты вон сегодня на политзанятиях, не мог вспомнить, на каком съезде Ленин меньшевиков разоблачал! Что ж ты так?

- А ну их! Разве все упомнишь! – ответил солдат, и снова указывая на сани, прибавил. – Вон их до сих пор разоблачают! Не одному мне на службу возить хватит!

   Они прошлись вдоль саней, и часовой вдруг сказал:

- Смотри! Смотри! А вот этот как похож вон на того!

   Солдат взглянул и удивился:

- И впрямь похож, - сказал он. – Только вот этот вроде постарше. А которого помладше, стрельнул кто-то!

- Это Сахно его стрельнул! Уже третьего стреляет, как будто при попытке к бегству. Все отпуск хочет заработать!

- Ты подумай! Не боятся-то люди греха! – сказал солдат и прибавил – Ну давай, принимай товар, а то мне еще возвращаться издалека.

- Это мы мигом! – согласился часовой.

   Он прошел за будку, достал из-за нее кирку обрезанную для легкости с одной стороны, скоро и умело пробил ею черепа всех трупов.

- Нормально! – сказал он. – Послушай Вань, а куда ты их возишь? Говорят что та траншея, которую мы еще по осени приготовили уже полная.

- А зам по хозчасти нашел немного дальше одну расщелину, так я туда свожу. А по весне землей закидают!  Ну, бывай служба!

   Солдат легко запрыгнул на сани, дернул за вожжи и скомандовал:

- Но-о-о! Вперед Сивка! За Родину! За Сталина!