7 декабря 1941 года в 15 часов 32 минуты Нина Егорова поняла, что скоро умрет.

   Она узнала об этом в это время, когда из последних сил подошла к окну и приоткрыла одеяло, которым оно было занавешено.

   Нина взглянула на улицу, там не смотря на светлое время суток, она не увидела не только людей, но и даже их следы. И ей показалась, что она осталась одна. Одна, на весь Ленинград.

   Она оглянулась и увидела на стене отрывной календарь, на котором было седьмое число и часы - ходики которые показывали время 15часов и 32 минуты.

  Нина опустила одеяло, комната вновь погрузилась в полумрак. И она поняла, что скоро умрет. Нет, не сейчас, позже. Но у нее уже не будет сил подойти к этому окну, оторвать листок на календаре и завести часы, когда они, наконец, остановятся. Это был конец. Время для нее остановилось, оставалось только ждать.

   В углу комнаты раздался писк ребенка, затем еще, теперь другой. Они были еще живы, ее дети. Надюша и Петя. Девочка и мальчик, двойняшки.

  Нина сжала рукою грудь, в которой уже давно не было молока, и страшная мысль промелькнула в ее голове: кто умрет первым, она или они? Они, или она?

   Она оттолкнулась от подоконника и, перебирая руками по стене тихо, чтобы не упасть, прошла к кровати, где лежали малыши. Нина упала между ними, обняла их и забылась…

                                                        2.

      Ей показалось, что это ей мерещится. Тяжелый стук в ушах то ли от прилива крови, то ли от голода давно мучил ее. Но этот стук был какой-то другой, с перерывами. Нина силилась забыться и не могла. Наконец она поняла, что это был стук не внутренний, а внешний. Это был давно забытый стук в двери. Ей было трудно в это поверить. Кто-то был еще жив в этом городе.

  Неизвестные силы подняли ее с кровати и подвели к двери.

  Нина дернула за защелку, дверь открылась.

  Перед ней стояла женщина примерно сорока лет, с глубоко впавшими черными холодными глазами, тонкими обледеневшими губами. Она была причудливо бесполо одета, и только большой старинный платок выдавал в ней женщину.

   Женщина взглянула на Нину, затем на номер на дверях квартиры и сказала:

- Извините, мне вообще – то Нину Егорову надо.

- Это я, -  сказала Нина. – Что вы хотели?

- Ой, Нина! – сказала женщина. – Я вас не узнала. Я Катя, комсорг вашего цеха, помните?

- Катя? – Нина недоверчиво взглянула на женщину, пытаясь разглядеть в ней вечно веселую и неугомонную девушку Катюшу, как ее окрестили в цеху, и не узнала ее.

- Да, да, Катя! – подтвердила женщина. – Нина, меня прислал Александр Васильевич, начальник нашего цеха. Наш завод завтра эвакуируют, и Александр Васильевич просил, вам передать, что вы тоже можете выехать с нами на Большую землю.

- Когда, когда завтра? – спросила Нина.

- Завтра в 11.00 от ворот завода. Приходите Нина!

- Да, конечно – сказала Нина.

  Катя вздохнула, еще раз взглянула на Нину и, кивнув на прощание головой, ушла по ступенькам вниз, придерживаясь за перила. А Нина еще стояла в дверях, прислушиваясь к этим шагам девушки, которая принесла спасение в ее дом.

                                                           3.

   Нина не спала всю ночь. Иногда она забывалась, терялась и в испуге искала взглядом узкий просвет одеяла, который она оставила, чтобы увидеть, когда,  наступит рассвет.

  Когда пришло время идти, Нина надела свое легкое осеннее пальто, взяла маленькую сумочку с документами и подошла к детям. Она нагнулась и попыталась взять их на руки, но не смогла подняться. Сил на это у нее уже не было.

   Нина собралась, настроилась и снова наклонилась к детям. Но подняться не смогла. Она медленно сползла к ним, встала на колени перед кроватью и закрыла глаза, пытаясь собраться силами.

   Время беспощадно таяло. Нужно было идти.

   С трудом поднявшись, она поняла, что пытаться еще раз поднять детей бесполезно. Нина, отдышалась, взглянула на детей, закрыла глаза и, нагнувшись, взяла в руки только один сверток. Она резко поднялась, качнулась и, не открывая глаз, развернулась к выходу, и едва сгибая ноги, вышла с комнаты.

   Нина шла по пустынному городу, потеряв ориентацию во времени. Ей казалось, что она прошла огромное расстояние, хотя едва прошла всего лишь квартал. Вскоре, она почувствовала головокружение, ноги перестали слушаться ее, руки обессилили. Едва осознавая, что еще немного, и она выронит ребенка, Нина прошла еще несколько шагов и, как могла мягко опустилась на снег коленями и упала лицом вперед, прикрыв собою тело ребенка.

   Ее обнаружил проходивший мимо патруль. Люди подняли Нину, спросили адрес и повели туда, откуда она пришла. Они не заметили сверток с ребенком, но он словно почувствовал, что его оставляют, заголосил и люди вернулись за ним.

   Чем ближе они подходили к дому Нины, тем быстрей она приходила в себя.

У подъезда, она вдруг выпрямилась, выхватила из чужих рук ребенка и сказала:

- Я сама!

- Сама, так сама, - сказал старший и махнул рукой остальным.

   Прошла вечность пока Нина поднялась на свой этаж. С большим трудом она проползла всем телом вдоль стены к своей квартире и уперлась в дверь.

   Дверь не открылась, хотя Нина точно помнила, что не только не закрыла ее, но даже не прикрыла. Она снова толкнула дверь, но она  не поддавалась. И тогда, она поняла, что нужно постучать, и с трудом удерживая ребенка одной рукой, постучала другой в дверь.

   Вскоре, к своему удивлению, она услышала за нею шум шагов, звук защелки и в распахнувшей двери увидела свою соседку Анну Васильевну, пенсионерку, некогда актрису театра.

- Нина, дорогуша, - сказала Анна Васильевна. – Где вы были?  Я вчера возвращалась домой и совершенно случайно увидела приоткрытую дверь. Зашла, а там ребенок! Вы знаете, он совсем не плачет. Я кормлю его с ложки, он засыпает, а когда просыпается, то снова ест. И совсем не плачет!

- Да, – сказала Нина, прижавшись спиной к стене. – Да конечно. Если они будут, есть, то совсем не будут плакать.

   Она сползла, удерживая ребенка на пол, и потеряла сознание.

                                                          4.

    Они прожили с Анной Васильевной вместе до конца войны. Муж Нины, Алексей, погиб в 1944 году. Анна Васильевна умерла в 1959 году. Детей Нина вырастила и подняла одна. Петр после защиты диссертации много лет преподавал в Харькове. Наденька, вышла замуж и жила с семьей в Норильске.

   Собираться  вместе удавалось редко. И только однажды, в юбилей Нины, дети с семьями смогли приехать в Ленинград.

   Гостей было много. И поэтому говорили тоже много, тепло и от всего сердца.

   Дали слово и детям. Сначала сказал Петр. Потом Надежда.

- Мама! – сказала она, обнимая мать. – Мы всем обязаны тебе!

   Нина тоже обняла ее и вдруг заплакала громко и дети долго не могли успокоить ее.

………………………………………………………………………………………