Бригада.

 

                                Бригада – 1.Войсковое соединение из

                                                        По словарю Ожегова С.И.

                                                  «Бригада»

                                                 Телесериал (Россия).

  К небольшому сараю с инструментом издалека напоминающий уборную первыми пришли Костя и Фриц. Вообще-то Фриц никаким «фрицем» не был,  но обидная в детстве дворовая кличка приросла к нему, и никто и не помнил, что  настоящее имя его - Генрих.

   На двери висел незатейливый замок свидетельствующий, что бригадира Семеныча, который обычно на работу приходил первым, еще не было. Ключ был только у него, но это было все равно, надо было ждать остальных.

   Солнце уже показало свой красный диск, и как обычно в это время суток стало чувствительно прохладно. Свежая роса травы была до удивления омерзительно холодной. Костя, обутый в видавшие виды сандалии на голые ноги, первым уселся на небольшую скамейку и старательно шевелил застывшими пальцами ног, с черными от грязи и давно не стрижеными ногтями.

   Фриц, для убедительности подергал замок на двери и спросил:

- А чего это старого нет?

- А хрен его знает, - буркнул Костя и вдруг вскочил и побежал к ближайшим кустам, куда основательно блеванул кряхтя и охая.

   Фриц с отвращением отвернулся, но внутренне он завидовал Косте, который мог позволить себе пьянствовать больше других, поскольку единственный из бригады получал пенсию, за какую-то там болезнь.

   На работе они были в последний раз три дня назад, а значит, у остальной братвы, деньги на выпивку вряд ли уже были.

- Бухал? – сочувственно спросил он вернувшегося Костю.

- Не – е! Похмелялся! – махнул рукой Костя. – Вчера один мужик знакомый подрядил шифер ему на даче разгружать и водкой расплатился, а водка дрянь, будь он неладен!

  На тропинке, к сараю, показался Корнюков, бывший интеллигент, спившийся после развода с женой и вот уже несколько лет назад прибившийся к бригаде. От него, было мало толку и его недолюбливали и Фриц уже несколько раз открыто предлагал Семенычу сократить долю Корнюкова, но старик только отмахивался. Ему было приятно, что в его бригаде есть образованный человек. А что не любили Корнюкова, то это понятное дело, тот никогда не сбрасывался со всеми на выпивку и всегда после работы спешно уходил, зажав в руке свою долю. «Алкаш – одиночка» - презрительно называл его Костя и всячески поддерживал Фрица, когда тот требовал урезать деньги Корнюкова.

   «Подумаешь, интеллигент! – говорил он Семенычу. – Вон у нас смена ему подрастает, аж двое вместо одного!»

   Это он говорил о двух приятелях студентах. Они вот уже два года были в бригаде. Андрюха и Дима, или как они сами себя величали «Чип и Дейл, которые, спешат на помощь».

   Неизвестно, как они учились, но на работу приходили исправно и без лишних уговоров скидывались на выпивку, хотя пили мало, а больше покуривали травку, для покупки которой и подрабатывали в бригаде.

   Корнюков приблизился, аккуратно положил в сторону всем уже намозоливший глаза пакет, который всегда таскал с собой, но никто не знал, что у него там.

   Он молча за руку поздоровался с мужиками, и присев в сторонке, принялся заниматься своим любимым делом – протирать стекла своих древних очков, перемотанные в середке, синей изолентой.

   В кустах, шагах в десяти от сарая неожиданно показалась голова Димы-студента.

- Эй! Старче! Мы давно тут, если что, не теряйте нас! – крикнул он.

- Тьфу ты, напугал черт! – ругнулся Фриц.

- А я сразу понял, что они здесь, - откликнулся ему Корнюков.

- Это, как? – спросил Фриц.

- А по запаху, - пояснил Корнюков. – У меня сосед снизу травкой балуется. Как затянет, так у меня по квартире этот запах стоит.

- А-а-а! – затянул Фриц. – Да ты еще сам не куришь, потому и чувствуешь.

   Вскоре показался и Семеныч. Он подошел к сараю, что-то буркнул себе под нос, типа «здравствуйте вам» и молча стал ковыряться в замке.

  - Вы чего старый, опаздывать изволите? – с ехидцей спросил Фриц.

- Да, живот прихватил, - сморщился Семеныч, снимая замок. – Съел вчерась какой-то дряни!

- Не все йогурты одинаково полезны! – передразнил известную рекламу Фриц. – Теперь вас в бригаде, вместе с Костей, двое больных. Давайте на больничный, а то все равно в пол силы работать будите, а с получкой мы уж сами разберемся!

- А на что она тебе получка? – буркнул Семеныч. – Все одно, детям алименты не платишь. Я бы, таких как ты и вовсе не кормил.

  Это Семеныч наступил Фрицу на любимую мозоль, тот, чтобы не платить алименты, бросившей его жене, не работал и подрабатывал, где мог.

   Дима и Андрюха подошли к сараю и аккуратно, зная что Семеныч не любит лишней суеты и шума, аккуратно вынесли инструменты и загрузили, как обычно на Корнюкова, таскать которые стало, с некоторых пор, его обязанностью.

   Семеныч, убедившись, что ничего не забыли, выдал каждому по паре новых рукавиц. Запирая дверь на замок он сказал Косте:

- А ты чего, опять нажрался? Я сколько раз говорил тебе, не пей перед работой!? Вот выгоню с работы, так будешь знать! Или, как там(?), стипендии лишу, вот!

   Услышав про «стипендию» Дима и Андрюха весело переглянулись, а Костя хотел было что-то сказать, но ему стало снова плохо и он, прикрыв рукой рот и смешно задирая ноги, побежал к своему кусту.

   Семеныч, покачал головой, махнул рукой и двинулся вперед и все пошли за ним. За Семенычем шел Корнюков с инструментами, затем Дима с Андрюхой смеявшиеся меж собой по всякому поводу и далее Фриц, который оглядывался назад, поджидая вроде бы оклемавшегося Костю.

    Они караваном обходили оградки, стараясь пройти там, где трава пониже, которая и без того неприятно мочила штанины.

   Наконец пришли и остановились у старой могилы.

   - Так! Будем знакомиться, –  сказал Фриц.

   Он открыл калитку, прошел внутрь и прочитал надпись на памятнике.

- Самохин Н.Н.! Понятно, значит клиент женщина. На сколько же она пережила мужа? Ого! Целых семнадцать лет! Слышишь, Семеныч, однако живучие ныне бабы пошли!

   Костя, обошел вокруг могилы и заявил:

- Вот с этой стороны оградку надо снять, землю бросать некуда.

- Валяй! – согласился Семеныч и пока мужики разбирали оградку, разметил размеры будущей ямы.

   Фриц и Андрюха первыми начали копать по этой разметке, меняясь попарно с Костей и Димой, а Корнюков с совковой лопатой перекидывал брошенную ими землю.

   Вскоре работа заладилась, в яме уже работали по одному, и только Корнюков работал бессменно, а Семеныч едва помогал ему.

   Когда заканчивали, пришел заказчик, небольшой такой лысый мужичок, лет сорока пяти.

- Здравствуйте, - сказал он, и добавил запинаясь. – Ну, как у вас тут?

   Костя, он был к нему ближе всех, ответил:

- Да вот, уж закончили. Сейчас вот подравняем и готово. Хочешь, посмотри.

- Да я что, я верю, – сказал мужчина и протянул ему два пакета с двух рук. – А это вам, помянете значит.

   Костя принял пакеты и вопросительно посмотрел на Семеныча. Но мужчина опередил его, быстро вынул с кармана конверт и протянул его в сторону Семеныча.

- А вот и деньги, пересчитайте, пожалуйста,- сказал он.

  Семеныч шагнул к нему, взял конверт и сказал:

- Что уж считать, все нормально.

- Да, да! – затвердил мужичок и добавил. – Вы еще на завтра инструмент обещали.

- А это будьте покойны, - ответил Семеныч. – Я сам, как сказал, завтра буду здесь с лопатами.

- Ну, так я на вас надеюсь, - сказал мужичок и, попрощавшись, ушел восвояси.

   Фриц и Андрюха, закончив окантовку, последними вышли с ямы.

  Семеныч, тут же разделив деньги, раздал каждому и добавил, указав на пакеты:

- Ну, так у кого есть желание, пошли к шалашу.

   Пожелали все. И снова, загрузив все инструменты на Корнякова, двинули к сараю.

   Там, пока Дима и Андрюха, на импровизированном столе, раскладывали и резали снедь. Семеныч после того, как Корнюков сложил в сарае инструменты, вынес оттуда стакан, подошел к Косте разглядывавшему бутылку с водкой и молча протянул руку со стаканом перед ним. Костя шустро открыл бутылку, плеснул сполна в стакан и Семеныч отправился по сложившейся уже традиции к могиле бывшего до него бригадира Касьяна.

   Касьян, был единственным человеком, кого бригада похоронила бесплатно и даже помянула на свои деньги. Вылив водку на ухоженный холмик могилы, Семеныч вернулся к своим, и все они начали поминать усопшую.

- Я так думаю мужики, - сказал Костя, указывая на стол. – Покойная приходилась мужичку тещей.

- А почему вы так решили? – хихикнул Андрюха.

- А потому, дорогой мой оболтус от науки, что такой стол, мог организовать человек, только на радостях, а не как от горя! – философски ответил Костя.

   Молодежь дружно захихикала и принялась забивать очередной «косяк» и вскоре ее запах дурманил сидевших за столом.

  Пока так поминали, у стола незаметно для всех появился священник местной церкви отец Серафим. Все дружно привстали, приветствуя его.

- А что, отец Серафим, прихожан своих решили навестить? – спросил его уже бойкий Фриц.

- Нет, сын мой, теперь уж они не мои прихожане, а Господа нашего, - ответил отец Серафим и перекрестился. – А что, вы уже закончили?

- Да, и перед хозяином отчитались, - сказал Семеныч. – Вы бы отец Серафим откушали с нами. Это нам на поминание оставили.

- Ну, сье не грешно, помянуть, - сказал отец Серафим и без промедления уселся на место, которое уступили ему Андрюха и Дима,  и после чего ушли, попрощавшись.

   У отца Серафима и без того был хороший аппетит, а после прогулки на свежим воздухе был вдвойне, и поэтому он очень скоро расправился с предложенным ему большим куском окорочка. Шумно отдышавшись, он хлебнул  со стакана с колой, наморщился и выплеснул содержимое на землю.

  Нагнувшись, он достал со стола бутылку с водкой, наполнил почти полный стакан и почти без раздумий выпил.

  Восхищенные Костя и Фриц одобрительно закивали головами, а Фриц немедленно разлил всем в стакана, не забывая и про отца Серафима. Отец Серафим взглядом проследил за этой процедурой и первым, подняв стакан, молча принял это дело что называется «на грудь».

    Солнце пригрело сидевших у сарая. Корнюков, в ожидании, когда нальют в очередной раз, читал старый журнал «Огонек». Фриц и Костя в невпопад распевали песни своей молодости. Семеныч, поменял черенок на лопате Фрица и пригрозил вычесть стоимость черенка с очередной «получки». Отец Серафим, подбрасывая кости, приблудившейся собаке, принялся доедать баклажанную икру и когда снова выпили, стряхнул крошки с густой бороды и пропел могучим и красивым голосом припев песни с Фрицем и Костей:

                         А сни-иит-ся нам трава, трава у дома