Фомич

      Фомича  у нас все уважали. Как-никак он был интеллигент.  Их всего на деревню двое: Фомич и агроном Петр Васильевич Серпухов. Так тот Серпухов может и вовсе не интеллигент. Его к нам по распределению  прислали после окончания какого-то «муза» или «пуза».  И чему его там учили, не знаем, все одно, как райком нам повелевал, так то и сеяли, и когда райком указывал быть жатве, так Серпухов этот первый на поля выбегал. А еще он за бабами волочился. Таких-то героев у нас своих хватало, но чтобы за всеми ухлестывать, так разве это интеллигентно?

  Другое дело Фомич. Он Клавдию, жену свою, любил, и окромя доярки Марфы, что была его зазнобой, никого за ним не примечалось.  Так той связью может быть Клавдия и тайно гордилась, не у всякого мужика полюбовницей  краля была.

   А интеллигентом Фомич стал, когда у нас пленные немцы в войну дорогу железную построили.  И как построили станцию, понадобились люди, чтобы при ней работали. С работягами-то дело не стало, как-никак за деньги, а не за трудотни работать счастье привалило,  а вот кто управлять должен всем этим, проблема была. И отправили тогда Саньку - то, Фому сына, путеобходчика этой станции, в  техникум по железной дороге.  И было тогда у Саньки шесть классов образования, но поскольку других по грамоте шибче его не было, надумали, что быть ему интеллигентом этим. Люди слышали, что не все ладно было у Саньки с учебой. Но поскольку учился он по госзаказу, никто и не решился его уволить с учебы этой. Так и вернулся он из техникума,  исхудавший и изможденный, но с бумагой, что теперь он совсем другой человек, в начальники вышел, значит. И с тех пор никто его по имени не называл. Сельчане сразу строго по батюшке стали величать. Да и он сам  к этому привык, словно и имени у него и вовсе нет. Как женился, так и Клавдия как начальника кликала, даже когда не все ладилось.

- Что же ты, Фомич, твою мать, налакался-то так?! – спрашивала она его порой. – Ты все ж не простой работяга, а начальник. Что люди-то скажут?

   И люди подсмеивались над Клавдией:

- Ты , Клавдия, в постели, тоже его как начальника величаешь?

- А  как же! – отшучивалась Клавдия. – Не то, что величаю, так еще и строго по приемным дням обхаживаюсь!

   Неплохо жилось Фомичу. Хозяйство у него вышло небольшое. Шесть километров пути туда, шесть километров обратно. Некоторое время после войны его путейцы-женщины днем и ночью, согласно военному времени, обходили это расстояние. Страшно, наверное, было, и времена неспокойные, да и волков по тем местам хватало. Но по всей стране были случаи ,когда только бешеные собаки и лисы на путейцев нападали, а вот волки  почему-то нет. Друг Фомича, Аркадий Портнов, бригадир ремонтников, говорил,   это потому, что шпалы обрабатываются специальным раствором,  которого волки сторонятся как от чумы.

   Дни, когда Аркаша с бригадой делал ремонты на участке Фомича, были по -настоящему праздниками для них обоих.

   Правда, сначала перед ремонтами на этот участок наезжал целый батальон начальства на автобусе. Все они неохотно высаживались десантом на участке, где должны были менять рельсы и шпалы. Прижимая свои видавшие виды портфели к животам, стараясь не замочить штанины утренней росой, они старательно пересчитывали количество заготовленных шпал и метраж рельс и, расписав бумаги друг другу, уезжали. И не сказать что особой культуры  эти мужики. Сморкаться, как люди, и то не могли. Фомич-то наш, к примеру, пальцем ноздрю зажмет, ка-а-ак сморкнет! А эти все в платочки утирались ,а потом, срамота какая(!),  грязные в карманы пихали!

   Через два-три дня после этих мужичков  приезжал по утвержденному графику Аркадий со своей бригадой и начинал ремонт.

  Кто не помнит  и не видел такие бригады? Все видели, когда проезжали на поездах мимо них, как  женщины все в оранжевом на путях корячатся.  Они всю работу делают, а мужички, знай себе, вино попивают ,потом всю эту работу проверяют, покрикивают, если надобность есть, да и только.  

   Ну чем не праздник?! Лежат себе на боку Аркадий и Фомич  у лесопосадки, а вокруг их бабы мощные.  Костыли, словно гвозди гвоздодером лапами выдергают, шпалы растаскивают и подтаскивают, рельсы новые вместо старых кладут, и так просто все это, словно ни бабы это, а мужики-молодцы.

   Так и жил себе Фомич припеваючи. К профессиональному празднику ежегодно премии получая, а его бабы – стрелочницы - грамоты.  Пару его мужичков, штатные к тому времени путеобходчики,  ничего такого не имели, поскольку эти профессиональные пьяницы  только и жили от получки до получки, пропивая свою рабочую честь, но державшиеся на работе из-за своей добросовестности. За кассиршу, что продавала билеты,  бессменно просиживала Варвара, которая народила с ходу шестерых детей. На декретном она не засиживалась, и всего пару месяцев после родов ее подменяла Клавдия А так все сама обходилась, смущая своей большой титькой ,кормившей очередного дитя,  дачников, которые обитали здесь в километре от станции.

  Но вот однажды ночью приключилось и у Фомича на его путях неладное дело.

Разбудила его ночью стрелочница Зина и запричитала:

- Вставай, Фомич, беда у нас!

   И выбежал тогда Фомич из дома, одев исподнее задом наперед и калоши на босую ногу, в страхе, не по вине ли его эта беда. Но когда узнал, что приключилось, трижды похаял Зину за язык бедовый!

 Как оказалось, никакой такой беды и не приключилось. А заклинило пару колес вагона на проходящем составе у станции Фомича, поэтому  начальник поезда решил с разрешения высокого начальства оставить вагон там, чтобы после ремонта его отправить строго по назначению.

   Сказано – сделано. Отцепили этот вагон  от состава и загнали  в  тупик , именуемый  «кишкой», где до сих пор пребывали пару запасных платформ для ремонта и вагоны свободные от  удобрений.

   Так за десяток минут и покончили с этим делом. Черканул Фомич, где надо в бумажке-расписке о вагоне,  паспорт на него у начальника состава забрал .  Через пару разминовок  оказался вагон этот в самом задке, в лесопосадке,  и только Фомич в меру ответственности своей поглядывал за ним.

   Прошел месяц, другой, и никто не вспомнил о вагоне и не поминал о нем Фомичу.

   Фомич - мужик ответственный. и никогда  особо не задумывался над тем, что происходит вне его полномочий, но проходило время , и ему такая не- забывчивость показалось странной и подозрительной.

   Прошло время.  

   Не сказать, что Фомич наш был любопытен, только стало ему  интересно, а что в этом самом вагоне находится. Сам для себя он  решил, что ничего там  такого ценного нет, если общество о нем так сразу  позабыло.

   Пригляделся  Фомич к пломбам,  показались они ему пустячными. Эка невидаль такие пломбы, он и сам может такие смастерить. Едва закралась у него такая мысль, как решил он взглянуть, а что там в этом вагоне находится. И на следующий день, изготовивши в специальной печке для собственных нужд на работе десяток таких  пломб, он с нетерпением отправился к вагону.

   Каково же было его разочарование, когда за распахнувшейся дверью он обнаружил полный вагон совершенно одинаковых, отличавшихся   размерами  костюмов импортного производства. В сердце Фомича прокрался укор за содеянное, и его безупречная тридцатилетняя служба на ЖД показалась ему как-то замаранной. И совсем уж вроде бы совесть заела , как вспомнил он те червонцы, какими одаривало государство  за его работу, да и то по праздникам, как стало ему меньше стыдно.

 « А что? - вдруг подумал он. – Неужели я только эти червонцы заслужил? А вот костюмы эти импортные, кому они достанутся? Да разве их купит работяга какой?! Да, вспомни ты, Санька, как после техникума, уже будучи начальником, еще годков пять в отцовской военной гимнастерке на работу ходил!»

  И стало Фомичу обидно Приглядел он тотчас костюм в свой размер и вынес за собой.  Дверь-то закрыл, и пломбы, конечно, прилепить не забыл.

  Прошел еще  месяц. Тут, как на грех, у свата день рождения случился. Да не просто  день рождения, а юбилей, понятное дело, будильник не подаришь. И пока Клавдия изводила себя вопросом, чего подарить, Фомич за вагон вспомнил и, сманив у нее немного денег, как бы по знакомству костюм из вагона достал. Сват, конечно, за костюм облобызал Фомича , да только Фомичу это было в убыток. Свой-то такой костюм  он не смог одеть по такому торжественному поводу.

  И не успел еще Фомич помыслить, велик ли его грех, как из-за перенапряжения в сети погорел его любимый телевизор, который он приобрел самый первый в округе. А тут чемпионат мира по хоккею на носу в Швеции. Пять дней до него оставалось! Открыл тогда вагон Фомич и отправился в свою родную деревню костюмы продавать. За три часа до открытия чемпионата, где наши ребята сборную США 17-2 выиграли,  притащил он шестидесятикилограммовый  цветной телевизор и вволю насладился этой игрой.

   Клавдии он объяснил, что ему годовую премию выписали, и чтобы та не сомневалась, со следующей, якобы, премии, теперь уже «министерской»,  купил ей новенький холодильник.

  А в деревне-то  всем все равно было. Там уже одиннадцатый председатель поменялся. Люди  работали так себе, а еще более в охотку самогон пили  и не обращали внимания, что одинаково одевались.   Никому и в голову не приходило, почему это в свадьбы половина гостей в одинаковых костюмах гуляло.  А потом  в них люди  на работу стали ходить. Словно это роба какая, а не костюмы!

  Однажды в деревеньку секретарь райкома наехал, народ-то собрали. Так он в шоке был. Все колхозники, как китайцы, в одинаковых костюмах перед ним сидели. Так еще  в каких! На нем костюмчик скромней был. А еще он успел заметить: бригадир скотников с трибуны выступал, на его костюме -пятна навозные. И неведомо ему было, что Петрашов , бригадир скотников, просто выходной костюм с рабочим перепутал!

   При Советах все же порядок был. Наконец, отыскали железнодорожники вагон этот и утерю, конечно, обнаружили.

   Судили тогда Фомича. Ох, как строго судили. Но суд не совсем грустный был. Всем как-то весело было. Свидетелей полный зал в одинаковых костюмах. И все жалели Фомича, дескать, не понимаем, за что такого хорошего мужика судите? А перед судьями лежала единственная улика -  не надеванный костюм Фомича.

   Положительные характеристики, послабления со стороны прокурора не помогли, осудили Фомича на семь лет!

   В зоне его  уважали и жалели, понимали, виноваты те, кто вагон этот вовремя  не забрал!

Когда Фомич вернулся, его на работу сразу приняли. Не интеллигентом, а рабочим.

   Только величали  по- прежнему, Фомичом, привыкли как-то, да и отвыкать не захотели. Такая вот история с ним вышла. Жаль, конечно. Интеллигент был он хороший. Сейчас таких, посчитай ,нет…

Рассказ "Фомич" стал лауреатом Международного конкурса "Большой финал"  2013-14 г. г. (лит. форум "Ковдория")  раздел малой прозы "Триумф короткого сюжета" в номинации "Зри в корень".

  Опубликована в книгах автора "Фотограф Изя и другие.." (Канада) и "Межвековье" (Россия)