Пайцза для посланника Тэмуджи́на

                                                                   Глава 1  

                           в которой появляется не главный герой, а просто главный

   Когда всадники приблизились к месту, где закончилось сражение, их встретили странные звуки и голоса.

 Издалека они казались грустным пением мужчин в пути или у костра в пустыне, которые таким образом напоминали окружающему миру о себе, заполняя эту пустоту.

   Но когда они подъехали совсем близко, ужас невольно сковал сердца многих, хотя они и были бывалыми воинами и пережили не одно такое сражение.

  Стоны, крики о помощи и пощаде богов, взывания к матерям на многих языках народов, которые были среди возлежавших здесь раненных и искалеченных, распугивали даже птиц, жаждавших кровавую пищу жертв, которых не надо было даже терзать.

   Из их уже изрубленных или пробитыми стрелами тел,от обнажённого мяса шёл ещё пар оставшегося тепла, а из только что покинувших этот мир, разжавших руки от ран,истекала ручьём горячая кровь, остывая в холодной траве и грязной земле.

   Окинув взглядом это место, один из всадников неспеша спешился с коня, как тут же несколько всадников также соскочили с коней и быстро приблизились к нему, готовые в любой момент поддержать его. Но он уверенно шёл вперёд, и идущие следом за ним старались идти чуть позади, почти незаметно, а главное бесшумно.

   И в этом привычном порядке вещей, картине происходящего, казалось громче всех, но не слышно никому, стучит только сердце одного из сопровождающих, главного телохранителя, лично отвечающего за жизнь того, кто шёл впереди – великого Чингиз-хана. Это сердце стучало так, потому что его собственная жизнь казалась ему ничтожной, чем та, которую он должен был сберечь. Свидетелем этой ничтожности, был он сам, когда волею судьбы и случая он стал вдруг первой и незаменимой тенью великого хана. Его главным телохранителем. И случай этот произошёл именно в той ситуации, которая происходила теперь.

   Его предшественник, при котором Великий Хан впервые начал эти обходы мест сражения, понимая, что любая случайность грозит его жизни, при чём не только от рук врага, но и от своих воинов, которые в бреду ранений могут принять хана за врага. Несколько раз, тайно, он опережал пришествие хана и с несколькими сотнями нукеров вырезал всех, кто оставался в живых на поле боя, чужих и своих…

   Но однажды, он не успел закончить это своё дело, которое прервал грозный окрик великого хана. Не спуская взгляда с него, главный телохранитель-тургауд, спотыкаясь о трупы воинов, погибших в бою и умерших от его рук и нукеров, тяжело добрался до великого хана. В руках блестел меч, с которого ещё стекала кровь его безвинных жертв. Тяжело дыша, он опустился на колени, пытаясь увидеть глаза хана, но тот даже не взглянул на него, потому что понял, почему в последнее время такие места были безмолвны. Хан смотрел вперёд, как бы пытаясь увидеть границы между мёртвыми и ещё живыми воинами, но живые были так далеко, что их стоны были едва слышны.

   Наконец, после недолгого молчания, хан промолвил:

- Здесь только я решаю, кому жить или умереть.

   Он обернулся к ближайшему тургауду, и кивнул ему в сторону главного телохранителя. В тот же миг тот соскочил с коня, выхватил меч и через мгновение голова его начальника, улетела от чудовищно сильного и точного удара далеко в траву. И, кажется, хозяин этой головы даже не понял, что с ним произошло.

   А хан, когда обернулся после своих слов и взглянул вниз, увидел лишь заваливающиеся обезглавленное тело бывшего начальника охраны, и с удивлением взглянул на уже сидевшего в седле тургауда, который внимательно смотрел вокруг себя, продолжая свою службу.

   Хан снова погрузился в молчание, и когда, наконец, решил продолжить свой путь, немного придержал коня и почти не поворачиваясь сказал этому тургауду:

- Теперь ты, будешь вместо него.

   И сейчас они шли по месту сражения, в котором совсем недавно столкнулись в ужасной сечи тысячи воинов, половина которой остались лежать здесь. Победители праздновали победу. Проигравшие пустились в бега, благо было куда, да и никто их не преследовал.

   Великий хан сам когда-то остался лежать раненным на таком месте, но предводитель победителей милостиво разрешил побеждённым забрать своих раненых, и хан также иногда допускал такое, если было ясно, что победа окончательная и эти воины вскоре могут пополнить его войско.

  Они прошли недалеко и ненадолго. Такие зрелища уже не радовали Великого Хана, потому что было трудно понять, кто здесь лежит, сколько среди них победителей, а сколько тех, кто проиграл.

   Хан понимал, что его войска победили, но среди тех, кто лежит здесь, уже не было столько много воинов его народа, а были уже те, кого он покорил, приручил, словно соколов для охоты и со временем, они уже покорялись всеобщей ясе законов империи хана.

  Давно уже прошли те времена, когда ещё он был просто Тэмуджином и число его воинов едва достигало сотни, а потом и тысячи и после таких вот сражений, которые и сражениями то теперь не назовёшь, он иногда также обходил места своих стычек с врагами и искал среди убитых своих воинов. Тогда он знал и помнил почти все их имена, и многие из них были просто его друзьями, да и по достоинству не меньше его самого.

   Сегодня ему мало когда докладывали о больших потерях, разве что, если требовалось объяснение о силе, а в основном и упорстве врага.

   Но однажды, докладов о потерях стало больше, хотя ничего в этом мире не изменилось. Враги отнюдь не были сильнее других, и воины были готовы к новым подвигам.

   Великий хан как-то выслушал один такой доклад, встал и прошёл мимо своих военачальников, вглядываясь в их лица, вспоминая их юношеские годы и непомерную храбрость и преданность.

   Не возвращаясь на своё место, он чуть отошёл от них, чтобы все его видели и усмехнувшись негромко сказал:

- А я знаю, почему у нас такие большие потери, а мы находимся здесь уже долго. Хвала врагу, он достоин смерти от нас!

   Затем он немного помолчал и сказал:

- Так вы хотите знать, почему у нас такие большие потери? Потому что их нет среди вас!

   После этих слов он развернулся и вышел.

А появившийся глашатай указов великого хана объявил, что военачальник, который отвечал за направление главного удара по врагу, будет сейчас же немедленно казнён, а его воины уже казнены.

   На следующий день враг был разбит, а такие доклады с потерями со временем, почти исчезли.

   Хан и его сопровождение вернулись к месту откуда прошли.

   Уже в седле, он вдруг развернулся к главному телохранителю и спросил:

- Как твой сын, Елюй? Уже подрос, наверное. Вот передай ему, я попросил у одного умельца сделать эту игрушку для него.

   С этими словами он достал маленькую деревянную свистульку, свистнул в неё и довольный тем, что это получилось громко, рассмеялся и протянул телохранителю.

   Потрясённый таким вниманием, тот только что и смог, низко поклонившись принять подарок. Сказать ему ничего не получилось, великий хан пришпорил коня и остальным пришлось только поспешить за ним.

                                                                 Глава 2

                                     в которой появляется Письмо к Хану и ещё

                                              один просто главный герой

   Едва Хан и его окружение пересекли его становище, как один из тургаудов стана подъехал Елюйю и тихо доложил:

- Пришло письмо от наследников Великого.

И едва заметным движением руки указал на место, где оно находится.

    Это был шатёр Си, чужеземца, в руках которого был кэшик- личная гвардия Чингиза-хана и он отвечал за все вопросы безопасности и был единственным человеком в окружение Хана, которого Елюй пропускал к нему и днём и ночью, что было немыслимо для всех смертных включая сыновей и жён.

  Никто ничего не знал об этом Си, ибо даже имя его было вымышленным. Он вырос незаметно в своей должности через казни провинившихся или перемены судьбы своих предшественников будучи даже не рядовым среди своих, а слугой одного из них. Но это его продвижение отнюдь не самой безопасной для себя самого должности, тщательно контролировались советниками Хана. Эти советники не были доступны даже Си. И если среди них и находились провинившиеся, то они прибывали к Си в сопровождении своего человека, который вёл допрос единолично при помощи пыток глухонемого палача, который затем и казнил приговорённого к казни виновного уже за то, что оказался здесь.

   Впрочем, практически никто, кто попадал в руки людей Си, также не уходил оттуда живым. И личное доверие к Си от тех, кто поднял его до этой вершины, до самого Хана, было непоколебимым. Никто не знал, где и когда отдыхал этот человек, он появлялся днём и ночью там, где никто его не ждал. И что самое главное, это было тогда, когда речь шла о судьбе сотни или тысячи людей, а иногда и одного, не совсем значимого. Этим, он как бы показывал, что он, как представитель великого Хана, не допустит гибели невиновного, хотя практически всегда эта вина подтверждалась…

   Сам Хан, в начале, не особо чествовал Си. Он не приглашал его на особые совещания, никогда не говорил о заслугах его людей и их дел. Хан не хотел приравнивать его заслуги с заслугами его военачальников. Но со временем он убедился, что редкие появления днём или ночью Си у него, с вопросами, проблемами и уже почти готовыми ответами «да» или «нет», лишь подчёркивают мудрость Хана, и он никаким образом не претендует на эту мудрость.

   Но один случай, заставил Хана убедиться, насколько ему верен этот человек и потом уже никогда не сомневался в нём.

   Однажды он пришёл к Великому хану и заявил об ужасном преступление одного воина, за которое его конечно приговорили к смерти. Си, случайно узнал об этом и пришёл к Хану узнать, одобряет ли он это решение.

   Великий хан был очень удивлён такой проблемой, которую принёс ему Си. Ещё никто и никогда не говорил ему о необходимости решить судьбу какого-то простого воина!

   Но не ожидая вопросов, как бы и не отнимая времени у Хана, Си добавил к сказанному, что виновный когда-то был воином среди первой сотни и тысячи его воинов.

   Потрясённый Хан, который уже давно вышел из воспоминаний об истории своего восшествия, и тех, кто был с ним тогда, немного промолчав сказал:

- Отправь его домой, но, чтобы никто об этом не узнал. Пусть десять нукеров сопровождают его.

   И он погрузился в свои мысли о прошлом и совсем забыл о Си, который терпеливо ждал знак, чтобы уйти.

   Наконец, он вернулся в действительность, увидел Си и неожиданно сказал:

- Спасибо тебе. Иди.

  Наверное, это была единственная благодарность из уст Великого хана, которую он сказал когда-то своим приближенным. Но даже, если это была случайность, этот случай утвердил в себе Си человека, который также сумел найти путь к сердцу Великого хана.

                                                            Глава 3

               в котором говорится о Письме и послании наследников Хана

   Когда Елюй вошёл в шатёр Си за письмом к Хану, он спросил:

- Где гонец с письмом?

   И Си молча указал ему рукой на человека, спокойно принимающего пищу в самом тёмном углу шатра.

   Елюй пригляделся к нему и не поверил, что перед ним сидит гонец с письмом к Великому. Ниже среднего роста, явно в обносках, тщедушный человек, с беспечным и ни на что не реагирующим лицом, словно ничего, что происходит вокруг его не касается. Он даже не взглянул на Елюйя.

- Где письмо? – спросил Елюй у Си. – У него или у тебя?

 Си усмехнулся и ответил:

- Никакого письма нет. Он – и есть письмо, которое он выучил и хранит в своей памяти.

- Как можно было доверять   письмо такому человеку? – возмутился Елюй. – Ведь стоит его один раз ударить, и он расскажет всё! А где люди, с которыми он прибыл сюда?

  Тут Си рассмеялся и сказал:

- Никаких людей с ним не было. Он один добрался сюда. Если бы с ним были люди, ими наверняка заинтересовались. А вот ты бы обратил на него внимание в пути? Нет, конечно! И поэтому он спокойно до нас дошёл. Ему никто не страшен. Все эти люди-письма к великому хану всё свободное время заняты только одним- самозащитой и поэтому схватить его, это ещё ничего не значит!  А ты попробуй ударь! Он тебе конечно всё расскажет, но только ты ничего не поймёшь! Никто не знает из какого он народа и языка, на котором он говорит. Все, вот такие письма к Великому состоят из 30 очень редких народов, знающих только свои языки и ничего не понимающие в том, что они запоминают.

- А как же Великий узнает, о чём расскажет этот человек? – спросил изумлённый Елюй.

- Очень просто, - ответил Си. – Когда пойдёшь с ним к Великому, прихвати с собой китайца Цзиня. Он знает все 30 языков писем к Хану. Пойди, прикажи своим людям найти его, а Письмо пусть пока покушает, он очень голоден.

  Несколько обескураженный Елюй, вышел из шатра и приказал своим людям найти и привести сюда китайца Цзиня. Он знал Цзиня ещё когда был простым тургаудом. Этот очень молодой и весёлый человек, целыми днями был среди людей и разговаривал со всеми, кого только встречал на пути, на всех языках, на которых они говорили и удивлял не только хорошим знанием их языка, но и отличным произношением. Особое удовольствие Цзиню доставляло, когда среди пленных противника находились люди из народа, языка которых он не знал. Он тут же отбирал среди них наиболее интересного для себя человека и месяцами занимался с ним, изучая его язык, его особенности и вместе с этим их быт и обычаи.

   Цзинь был нужен всем: от великого хана до простых тысячников, которые пытались выбить у пленных нужных им сведений, если, конечно, Си иногда разрешал им это. Но это было очень редко. Си не хотел разрушать душу этого таланта видами допросов и пыток.  

   Его нашли скоро и спустя некоторое время Елюй, Цзинь и Письмо предстали перед Великим. Тот взглянул на них и утвердительно кивнул.

  И тогда Цзинь встал перед Письмом и с интервалом через некоторое время задавал Письму, один и тот же вопрос, но каждый раз на другом языке. Письмо, казалось бы и не прислушивался к нему, как вдруг, после очередного вопроса быстро поднял руку.

   Цзинь тотчас развернулся к Хану и сказал Письму на его языке:

- Говори!

   И Письмо заговорил. Он говорил быстро и чётко и каждое его слово подчеркивало и сохраняло витиеватость обращения, преданность и покорность Великому.

   Цзинь, казалось и не слушал его, он говорил столь же быстро и чётко, как и Письмо, и порой даже как бы опережал его, словно он знал о нём заранее. Он ни разу не остановился и не запнулся, и закончил свой перевод в одно мгновенье с речью Письма.

  Великий внимательно выслушал письмо изредка в душе и явно улыбаясь успехам детей и новым внукам. Более внимательно и слушал о состоянии дел на просторах великого ханства.    Всё было, как всегда, но вот Письмо заговорило об известном уже ему мятежной провинции, где якобы случайно погиб тот, кого когда-то поставил над ними Хан. Они уже поставили над провинцией своего человека и клятвенно заверяли Великого в его преданности Хану и процветания при нём этой провинции. Такие аферы были не редкостью, когда Хан ещё был малоопытен, но такое самоуправство сегодня, даже если гибель его людей была действительно случайной, не могло остаться безнаказанным.

   И это известие оставило неприятный след от письма и поэтому он сделал недовольный жест, подтверждающий, что миссия Письма окончена.

   Они вышли из шатра Хана и Елюй уже призадумался,куда бы определить Письмо, но, оглянувшись, вдруг увидел, что тот бесследно исчез и как он не старался не смог найти этого человека. Даже хитрый Си, печально пожал плечами, хотя уж он наверняка знал, куда деваются письма Хану.

   И Елюй так никогда не увидел этого человека, хотя потом приходили еще другие люди-письма, но они также таинственно исчезали.

   Но однажды, спустя некоторое время, когда войско вновь продолжило свой великий путь, внезапно, как всегда, днём появился Си. Он немедленно прошёл к Хану, кратко ему о чём-то доложился и вышел, внимательно вглядываясь на потрясающее зрелище движущегося войска Великого Хана. Затем вдруг он подъехал к Елюйю и сказал:

- Оставь вместо себя на короткое время кого-нибудь и следуй за мной. Я тебе кое-что покажу.

   Они съехали с пути, по которому направлялось войско и, переправившись через небольшие холмы, оказались на пыльной, едва заметной дороге, по которым очевидно шли караваны.

  Проехав по ней вперед, они обнаружили перед собой пять трупов неизвестных им воинов, сложенных друг на друга. У одного из них была свернута шея и его голова беспомощно лежала на груди. У другого было то же самое, только голова уже неестественно свисала на спину. У остальных троих были вырваны и переломаны конечности, которые также неестественно торчали из-под их тел и было трудно определить, кому из них, что принадлежит. И главное не видно было ни следа их крови.

- Что это? Кто это сделал?  –  спросил удивлённый увиденным Елюй у Си, внутренне подозревая, что это дело рук его людей.

 Си, довольный произведённым впечатлением на Елюй, ответил:

- А это весточка нам от Письма, с которым ты в последний раз заходил к Хану. Ты ведь хотел узнать, почему он пришёл без сопровождения! Если бы оно у него было, то их бы захватили и охраняли значительно больше воинов, а то бы и вовсе убили. А это Письмо, но ты же видел его! Чтобы его заподозрить и привести куда надо достаточно было бы и двух человек, а здесь видимо все шли в одно место и просто встретили Письмо и не могли на свою беду спокойно пройти мимо. Впрочем, одно такое Письмо без труда справится и с десятью воинами. Если, конечно, они будут не очень бдительными. Ну, ладно, возвращайся назад. До встречи!

   И Си слегка толкнул коленями коня, а затем, чуть пригнувшись к гриве, погнал его по этой тропе. Вскоре он пропал из виду, никто так и не присоединился к нему.

«Неужели и он бывает в этих степях совсем один?» - подумал Елюй. Он хорошо знал, что у людей у Си не меньше, чем у иных приближённых Хана.

   Он ещё раз взглянул на весточку от Письма и направился в сторону. откуда сюда приехал.

   Но когда просторы ханства Великого стали просто необъятны появились гонцы с письмами, первые на всей поднебесной, которым давали приют и свежих коней по первому требованию. А живые письма остались лишь у Си и его последователей, которыми он пользовался для общения со своими людьми в других странах, и они стали   носителями для него важных сведений.

                                                       Глава 4

               в которой появляется наш настоящий главный герой, поедающий ягоды

   Великий хан   никогда не оставлял на будущее решение возникших проблем. Несмотря на признанное величье и могущество, его повседневная жизнь не отличалась особой праздностью и беззаботностью. И такие события в далёкой провинции, о которых он узнал от Письма, всегда вызывали в нём особую озабоченность. Во-первых, до этой провинции действительно было далеко и её границы не были ограничены, во-вторых, нужно было немедленно принимать решение и послать туда своего наместника, и, наконец, он не мог оставить в наследство своим детям и внукам земли, которыми хотели управлять чужеземцы и проявляли попытки к независимости.

    Пять советников порекомендовали ему пять человек, которые вскоре предстали перед Великим и все эти же пять советовали в наместники только одного - Бадая и Хан понял, что они просто хотят избавиться от этого ставшего очень известным воином, чтобы потом продвинуть вместо него своих людей.

- Нет! – заявил Хан. – Вместо него поедет Унгур! Готовьте для него пайцзу. Я отправлю письмо и в провинцию сообщат, что у них будет новый наместник. Конечно, он молод и у него мало опыта, но вместе с ним поедет Менке. Найдите его и Унгура!

   Присутствующие незаметно и удивлённо переглянулись выбором Великого. Но если выбором нового наместника они были не очень довольны, то выбором его сопровождающего кажется было совсем наоборот.

   Все они, откровенно недолюбливали Менке, этого единственного человека на этом свете, который обращался к Великому хану на «ты», чего себе не могли позволить даже те, кто взаимно считал себя близкими друзьями Хана. Но только Менке мог, как и Си свободно в любое время заходить к нему и, если Хан был занят, ни чуть н смущаясь сесть на свободное место, а то и вовсе уложиться спать где-нибудь в углу шатра. Что касается Унгура, то выбор Великого был просто для них необъясним. Он был ещё очень молод для такой миссии, ничем особо не отличался от остальных тысячников, которым стал сравнительно недавно. Да, он был до безумия храбр и пользовался заслуженным уважением среди них и своих воинов, но ничего из себя, кроме военных успехов, не представлял. Разве что отличался статностью, белизной кожи и необычайной редкой мужской красотой.

   Си и Елюй немедленно послали за Ункуром и Менке своих людей.

   Менке, к их удивлению, появился тотчас, со своим шлемом в руках полным каких-то ягод, которые не спешно поедал, тщательно перебирая их. Он даже не спросил. зачем его вызвали. и прошёл мимо стоящих перед ханом советников, нашёл свободное место несколько позади сидящего Хана, где и расположился, продолжая свою трапезу.

   Это был чуть выше среднего роста человек; с непривычным для всех овальным лицом; очень тонкими чертами лица; узкими, но светлыми глазами; тонкими и красивыми, как у женщин, бровями. За поясом его простого, но тёплого халата выглядывала какая-то самодельная дудка, а из-за ворота шёлковое необычного красивого цвета чистое бельё. Кроме того, с боку болтались украшенные неизвестным орнаментом чужого народа ножны короткого, почти как игрушка для детей - меча.

   Его лицо, казалось, не выражало никакого интереса к тому, что здесь происходит. За все годы он всего лишь несколько раз был на таких сборищах, и то случайно. Но чтобы там не происходило совсем его не касалось, да он и сам не проявлял никакого интереса. И если иногда, Великий поручал ему некоторые дела, то никогда не делал это при людях.   

   Вскоре посланцы появились с Унгуром перед шатром, где их ожидал Си и доложились:

- Менке нигде нет. Никто не знает. куда он уехал!

- Мы знаем об этом, - ответил Си явно ими недовольный.

   Ему очень не нравилось то, что Менке всегда исчезал из виду его людей, хотя Великий лично приказал не спускать с него глаз. Он даже как-то просил его предупреждать его людей сообщать о том, где он находится, на что Менке, смеясь.ответил:

- Я только это и делаю уважаемый Си! Не беспокойтесь, они всегда знают, где я.

   Си и Унгур прошли в шатёр, и молодой тысячник преклонил колени перед Ханом.

   Следуя незаметному знаку Хана, старший из советников подошёл к нему провозгласил:

-  Хан оказывает тебе Унгур великую честь быть наместником одной из наших провинций. Сегодня там восседают неверные, которые не имели милости на это. Мы надеемся, что ты оправдаешь великое доверие нашего повелителя! С тобой поедет Менке, который на первое время будет твоим наставником и советником. Через два дня вы должны выехать туда.

  После этих слов он повернулся к Хану, как бы ожидая, не прибавит ли что тот к сказанному.

  Но Хан лишь мельком взглянул на него и сказал:

- Дайте ему пайцзу.

   Тотчас из-за спины советника появился   человек, который вручил ему золотую пайцзу. Советник принял её и в глубоком поклоне поднёс к Великому Хану. Тот едва прикоснулся к ней, а советник, выпрямившись направился к Унгуру и тот принял пайцзу из его рук.

- Все свободны!  - объявил советник и сам, как бы в пример другим направился к выходу.

Все вышли и в шатре остались только Си и Менке.

   Взглянув на Си, который не ушёл, потому что, наверное, у него ещё было что сказать Хану, или он ему указал остаться. Во всяком случае Менке понял, что у него не будет возможности переговорить с Ханом наедине, и поэтому он встал перед Ханом и развёл руками как бы в недоумении.

  Хан   не сдержался, улыбнулся и сказал ему:

- Да – да, Менке! Тебе придётся ехать. Только тебе я могу доверить это дело. И хватит бездельничать, займёшься наконец делом! Да, и вообще, где ты был?! Я уже третий вечер провожу за ужином один и мне не с кем поиграть в мою любимую игру!

   Я бы понял тебя, если бы дело было в женщине. Но даже Си не может доложить мне чем ты занимаешься! Зря я не женил тебя перед походом и даже раньше. Похоже, что навсегда останешься без семьи! Неужели ты не хочешь иметь детей и внуков, например!? И я всё забываю тебя спросить, а куда девалась та женщина, из-за которой ты убил лучшего моего воина?!

   Менке сразу ничего не ответил Хану и спокойно при этом разглядывал носок своего сапога, а это были не просто обычные гуталы, которые носили все воины в походе, но особые, которые скроил и пошил ему один из пленных, настоящий мастер своего дела.

   Дождавшись, когда Великий Хан закончит свою речь, Менке заявил:

- Тэмуджин! Зачем ты меня посылаешь с этим ребёнком!? Неужели у тебя не нашлось других людей, желающих валяться на перине и издалека славить имя твоё!? Я – не бездельник, поверь мне! Я много делаю во славу твою и войска. Но не буду же я каждый раз бегать к тебе и говорить какие добрые дела я сумел сделать! Для чего? Мне нечего от тебя не нужно! Я ем, что едят другие и сплю даже иногда в худших местах, чем другие! Но я всем доволен! Зачем ты меня отсылаешь от себя. Я там быстро состарюсь и стану толстым и никому не нужным!

   Его речь развеселила Хана, и он искренне рассмеялся.

- Менке, - сказал он. – Ты что, хочешь, чтобы я при посторонних повысил на тебя голос? Ты что, забыл, что если я тебя куда-то отправляю, то это нужно лично мне?

- Ну уж, я не знаю, - ответил ему Менке. – Зачем тебе нужно, чтобы я находился так далеко от тебя, ради кого-то мальчишки.

- Ну, хватит! - вспылил вдруг Хан. – Иди, собирайся в дорогу! Перед отъездом обязательно зайди, мне есть что сказать тебе.

   Менке, снова в недоумении развёл руками, вздохнул, но ничего не сказав, вышел из шатра.

   Си, который их-за всех сил пытался показать, что он ничего не видит и не слышит, пока Великий разговаривал с Менке, понял, что наступило его время и приблизился к Хану.

   И Хан заговорил с ним:

- Я сегодня отправлю Письмо в эту провинцию, там я объявил и о новом правителе и моём отношении к их человеку. Думаю, что они вряд ли обрадуются этому посланию и что-нибудь попытаются сделать, например, что якобы новый правитель не добрался до них. Ты должен послать с этим письмом сообщение своим людям, чтобы они внимательно отследили ситуацию и, если нужно вмешались. Приготовь такое сообщение и объясни Письму, как ему найти твоих людей. Иди, у меня всё. Нет, постой! Послушай, ты обратил внимание, что всякий раз, когда я прошу тебя найти Менке, твои люди его никогда не находят, но он сам появляется передо мной, словно меня услышал. Тебе не кажется, что у него есть свой человек, среди твоих людей?

- Нет, Великий Хан! – немного усмехнувшись ответил Си. – Но я тоже обратил на это внимание.

- И что же? – поинтересовался Хан

- Мне кажется, - ответил Си склонив голову, чтобы Хан не увидел его лица. – У него есть свой человек, среди ваших людей.

   И тут Хан окончательно рассмеялся и махнул рукой.