Океан призывно шумел издалека и вскоре всадник,  по тропе одолев небольшой холм, оказался на его вершине. Прохожие верно указали ему путь  и он, наконец,  добрался туда, куда стремился попасть уже долгие дни.
   Перед ним открылась небольшая песчаная равнина берега, редкая в этих местах, и оттого не столь шумная как вокруг. Огромные волны не разбивались здесь о скалы, а тихо выкатывали на берег  вместе с собой гущу песка, и уносили его вместе с собой, откатываясь обратно.
   На равнине разбившись на пары и на четвёрки, сверкали на солнце стальным блеском шпаг десятка два молодых людей, рискованно и азартно, но не настолько, чтобы нельзя было не понять, что они лишь оттачивают здесь своё мастерство. Звон и блеск шпаг, прекрасные воодушевлённые лица молодых людей, захваченные действием, невольно отвлекали от природной красоты кругом, словно обещали некое продолжение этого спектакля. Казалось вот-вот, произойдёт нечто, наступит конец и опустится занавес. Но действие,  лишь ещё больше разгоралось. Случайные лёгкие царапины окрасили в красное, белые одеяния некоторых  фехтующих.
   Всадник не стал дожидаться окончания действия. Он слега опустил поводья и дал сигнал лошади идти вперёд, и та осторожно перебирая ногами начала спуск по крутой тропинке вниз к равнине.
   Лошадь оказалась не из пугливых, она спокойно вошла в гущу фехтующих и послушно остановилась в центре равнины, не проявляя себя ни в чём.
   Всадник оглянулся, рассматривая всех вокруг, пытаясь найти старшего из них, но когда понял безуспешность своей попытки медленно поднял руку.
   Перезвон металла немедленно стих и все с неподдельным интересом смотрели на всадника.
- Есть ли среди вас Жак де Гойон? – обратился к ним всадник.
- Я де Гойон, кто вы? - услышал он чей-то голос.
 Обернувшись,  всадник увидел идущего к нему человека, чуть постарше этих молодых людей, которым передал свою шпагу.  Некоторое время назад  он успешно ею отбивался от упорно наседавшей на него тройки нападавших людей.
- Я  Эмери де Лузиньян, - сказал всадник, соскочив с лошади, и обратился к подошедшему: - Вы знали Робера де Краона?
- Да, я знаю графа де Краона, - ответил Гойон - Я имел честь учить его здесь. Надеюсь, он в добром здравии.
- Увы, не могу вас порадовать этим, - ответил де Лузиньян. – де Краон убил на поединке моего брата и пока я искал его для ответного боя, он утонул вовремя кораблекрушения, отчего ушёл от справедливого суда божьего и моей шпаги. Но мой брат Жан, который умер на моих руках, сказал мне, что де Краон убил его ударом, которому научили вы де Гойон! И желая восстановить честь своей семьи,  я вызываю тебя де Гойон.
 - Но я не виновен в смерти вашего брата, - немного подумав, произнёс Гойон. -  Да и моё нынешнее состояние человека из обедневшего рода, и занятие учителем фехтования, вряд ли принесёт вам должное удовлетворение и что-то прибавит к славному вашему имени.
- Пустяки! – воскликнул де Лузиньян. – Пока ты жив, не будет мне покоя! Становись! Ты же не заставишь просто напасть на тебя. Разве я похож на разбойника, а ты на нищего бродягу, хотя ты есть – он!
Услышав это, Гойон рукою указал, чтобы все расступились. Он протянув руку, принял шпагу у самого ближнего своего ученика и вышел на освободившиеся место.
-Ба-ба! – усмехнулся Лузиньян, когда увидел эти скромные приготовления. – Да у тебя и шпаги своей нет!
Он скинул плащ, поправил перчатки и достал своё оружие с прекрасным эфесом. Выбитый на нём мастером родовой герб, свидетельствовал о славном имени владельца.
   Поединок, однако, начался с осторожных выпадов и проверкой реакции на слабые попытки удара. Но вскоре мелодии клинков становились всё яростней, а потом и вовсе перешли на яростные удары и выпады.  Де Лузиньян не только пытался найти слабое место у противника, но и угадать по его лицу чувство, с которым он бьётся. Но лицо Гойона было непроницаемо, он более чем аккуратно уходил от выпадов де Лузиньяна, а в одном из случаев вместо защиты вдруг сблизился с ним и нанёс неожиданный и коварный удар в грудь соперника. Тот охнул, присел, но тотчас зажав рукою рану, потребовал продолжения поединка. Гойон сделал знак согласия, и тут же снова изящно пропустив мимо себя клинок де Лузиньяна,  добил его смертельным выпадом.
   Всё было кончено. Занятий больше в этот день не было. Лучшего урока ученики могли больше и не увидеть.
   Попрощавшись с учениками, де Гойон присел у берега и наблюдал, как набегавшие волны то настигают его, то убегают обратно, не достигнув своей цели.
   Последний из учеников подошедший к нему проститься, сказал:
- Учитель, вы у этих волн учились уходить от удара?
- Да, и у этих волн тоже, - услышал он в ответ. – Но и от них не всегда удаётся уйти.
Помолчав немного, сомневаясь, ученик всё же спросил его:
- Учитель, зачем вы убили его? Ведь вы могли бы и не добивать?
Гойон ответил, не взглянув на него:
- Он видел мой удар. Он  мог запомнить его. И ударить в следующем поединке раньше меня.  А я еще не научился у волн от него защиты.
   Ученик ушёл, а в это время очередная волна, как бы собрав свои последние силы,  достигла и ударила в ноги Гойона.
...   В книге "О цветных снах" монаха-доминиканца Флориана Мане есть упоминание о де Гойоне и его ударе. Мане утверждает, что только известных жертв из высокородных дворян от удара де Гойона, которые использовали его ученики, было 82. Сам же Гойон использовал его только в трёх случаях и возрасте 34-х лет пришёл к духовному служению.