Антон Хейфиц (Израиль).

Шакир.  Антон, ты поменял фамилию. Не повлияет ли это на твою известность, ведь тебя хорошо знали в бывших республиках Союза, а потом и в Израиле?

А. Хейфиц.  Нет, не думаю. Хейфиц, это фамилия моего отца, известного и безвестного, по известным причинам физика. Что касается популярности, то она не помощник в нашей работе. Иной раз беседуешь с героем своего репортажа и чувствуешь, как он ленится раскрыться, предоставляя эту возможность «мастеру пера»! Да и сам «мастер» не прочь порой схалтурить полагаясь на свою известность.  Так что постараюсь взять Олимп с новой фамилией.

Шакир. Это будет уже третье восхождение на эту «горку»! Первый раз это было в Союзе, второй – в Израиле. Кстати, в сравнении, каково быть журналистом там и тут?

А. Хейфиц.  Земля и небо! В Союзе это было: «по заданию редакции», а тут, что называется: «волка ноги кормят»! Но мне повезло. Пока я собирался в Израиль наши братья по перу здесь вполне освоились и окрепли в медиа бизнесе. Они меня приняли, как есть, не обламывая крыльев и предоставив относительную свободу.

Шакир.  А в чем, собственно говоря, кроется успех журналиста?

А. Хейфиц  Ин-фор-ма-ция! Кто владеет информацией, тот владеет миром!

Шакир  Кстати, об информации. Однажды, ты подарил мне сюжет о московской проститутке в которую влюбился западный дипломат и в эту историю был вынужден вмешаться сам Председатель КГБ Ю.В.Андропов. Каково было мое удивление, когда, недавно едва поместив повесть с этим сюжетом в Интернет (повесть «Отдел Х» - примеч. Шакир а-Мила) я получил письмо инкогнито. Он не только подтвердил этот факт, но и прибавил ряд подробностей, те самые, что я опустил, посчитав, что это уже полнейший бред! Антон, откуда у тебя в Союзе могла быть такая информация?!

А. Хейфиц  Ну ты уж совсем не ценишь нашего брата! Мы журналисты в СССР знали много чего такого, но сам понимаешь, могли только знать. А что касается, откуда, отвечу. Вернемся к твоей повести.  Ну ладно об обмене странной семейной пары на десять чеченских боевиков, ты мог действительно узнать случайно по ТВ. А откуда ты знаешь, что Джохар Дудаев тайно присутствовал на российско-чеченских переговорах в форме охранника Масхадова? Значит, у тебя есть свои источники? Так и у нас. Журналистика – это армия, у которой есть свой фронт и тыл, конница и пехота, разведка и так далее.

Шакир.   Антон, какой из своих репортажей ты считаешь самым удачным, или запомнился тебе больше всех?

А.Хейфиц.   Самым удачным репортажем для себя я считаю об оленеводах.

   Если бы ты видел, с каким выражением лица и отвратительным душевным настроением я уезжал в ту командировку по заданию редакции!

   Ну что, казалось бы, можно было написать об оленеводах, по нашим понятиям пастухах колхозного стада?!

   Но, боже мой, в какой сказочный мир я попал! С какими обычаями, повседневной жизнью, культурой и женщинами, наконец!

   Ты ведь знаешь, позднее я побывал во многих так называемых «райских уголках» нашей земли, но такого наслаждения человеческого общения и слияния с природой нигде и никогда не испытывал.

   Я, наверное, остался бы там навсегда! Но мой главный редактор, обеспокоенный столь долгим моим отсутствием и молчанием (бедняга решил, что у меня кончились командировочные, хотя я не потратил и копейки!) поднял шум и за мной прислали вертолет.

   Провожало меня все стойбище. Я прибыл туда с маленьким портфелем, в котором лежали диктофон и пара сменного белья, а уезжал с двумя огромными баулами различной вкуснятины кухни Севера, отварами из трав и ягод. И конечно же рогами, которые местные мужчины почему-то не оставили себе, а подарили на будущее в отместку мне, когда увидели, как их жены, все в слезах особенно переживают за мой отъезд (ну это они зря, я ведь до сих пор холост!).

   Главный редактор, буквально разрыдался у меня на плечах, когда я появился на пороге его кабинета. Очевидно, он решил, что со мной поступили так, как аборигены поступили с капитаном Куком! Но не тут-то было! Репортаж получился великолепным, в конце года мне даже вручили за него премию, которая следовала сразу за номинациями о лучших людях «нашей» партии и тружениках БАМа.

   Я, конечно же, пытался прорваться в подобную командировку еще раз, но главный редактор отвечал мне категорическим отказам.

   «Я не могу рисковать, столь ценным сотрудником как ты, - убеждал он меня. – С такой командировки ты вернешься в лучшем случае многодетным отцом, а в худшем случае мужчины этого стойбища снимут с тебя скальп, поскольку уже наверняка разглядели, на кого же похожи их новорожденные дети».

Шакир.   Ну, а самый неудачный репортаж? Нежели у тебя поднялась рука и на такое?

А.Хейфиц.  Неудачный? Хм. Нет, такого не было. И не потому он не был неудачным, а потому что действительно «рука не поднялась».

  Было это в конце восьмидесятых. Не буду вдаваться в подробности, как мне это удалось, но договорился я с одним начальником тюрьмы о репортаже с приговоренным к смертной казни. «Повезло» мне, нашелся такой смертник, который согласился на такое общение. «Смертник», сильно сказано, это был человек, приговоренный к смертной казни, ожидающий ответа на ходатайство о помиловании. Признаться, я и сам был несколько удивлен, что он согласился и лишь спустя некоторое время понял, почему он это сделал. Мое предложение он принял за добрый знак на возможное помилование, который я позже очевидно, по его мнению, опишу в своем репортаже. То есть, он, верно, решил, что я действую по заданию государственных органов, в свете волны идущих тогда в стране демократических перемен, в том числе в русле дискуссий об отмене смертной казни. Увы, это я понял намного позже, а тогда меня даже удивляло то радушие, с которым он меня встретил, как делился со мной «сокровенным» и т.д.

    Общался я с ним два с половиной месяца, с некоторыми перерывами, разумеется, но бывали случаи, когда я даже ночевал с ним в камере!

   И вот однажды, я приехал в тюрьму, и привычно со всеми знакомыми  раскланиваясь, двинулся, было, привычным маршрутом к камере, как был предупредительно остановлен первым же надзирателем.

- Его нет там, - сказал он мне.

- Как нет? Его перевели в другую тюрьму? – наивно спросил я.

- Нет, - ответил надзиратель. – Сегодня ночью приговор привели в исполнение.

   Мне трудно рассказать о своем состояние.

   Главный редактор еще долго уговаривал меня написать этот репортаж, но я категорически отказался. И не только из-за того, что о чем мы говорили, были разговоры с человеком, который полон надежд на жизнь, но не смертника. Я понял, что эти два с половиной месяца я сидел рядом со смертью, которая незримо присутствовала рядом с нами, со своей извечной косой, с помощью которой она собирает свой вольный и невольный  урожай человеческих жизней. Мне было плохо, что я служил этому человеку призраком надежды. И если бы я написал этот репортаж, то не думаю, что с точки зрения моей совести, он был бы хорошим репортажем.

Шакир. Наши с тобой общие знакомые утверждают, что ты оставил журналистику, ушел в темное дело и готовишь какую-то сенсацию.

А. Хейфиц.  Что вы! Я не любитель сенсаций. Если ты обратил внимание, я всегда писал об обыкновенных людях, разве что дела их были необыкновенные. Что касается работы, то я ушел на «вольные хлеба». Для начала я примкнул к охотникам за нацистами…

Шакир. Как? Разве они еще существуют?

А.Хейфиц.  Представь себе, да. Некоторые наци действительно оказались живучими типами, отчего дела их не менее живучими.

Шакир. Какая интересная работа!

А. Хейфиц  Я бы не сказал. Все оказалось до нельзя банальным. На первом же деле, буквально через месяц, машина, которую мы арендовали, взлетела в воздух, за минуту до того как мы должны были в нее сесть. Спасла случайность, у нашего напарника заклинил ключ в замке номера гостиницы, которую мы снимали в небольшом городке Испании. А так, наци прибавили бы в свои список жертв еще трех человек.

  И здесь мои друзья, привыкшие к таким вещам, как к утреннему кофе в постель, решили,  что это не для меня и перепоручили мне другое дело, до которого как они выразились «возможно, и не доживут». Как известно у этой «фирмы» нет своего устава и иерархии и поэтому упираться было бесполезно и теперь я выполняю это задание своих уже бывших «боевых» товарищей.

Шакир.  Какое дело, если не секрет?

А. Хейфиц.  Нет, не секрет. Речь идет о взаимоотношениях гитлеровской Германии и Ватикана в той части, когда папские нунции спасали от справедливого возмездия нацистских преступников. Мне поручено найти исторические корни этих связей и их слияние с современным неонацизмом. Почему это не секрет? Да потому, что едва я получил это задание, как все мои бывшие знакомые близкие к Ватикану отвернулись от меня, словно они только сегодня узнали, что я еврей и журналист! Как видите, соответствующие службы у них работают очень хорошо. Но ничего, пусть не надеются! Я сделаю все, чтобы выполнить порученную мне миссию, и еще отправлю в адскую сковородку пару их  иуд - праотцев, даже если сам Господь случайно, по ошибке устроил их в райскую обитель!

Шакир.  Ну что ж Антон, будем ждать от тебя новых интересных репортажей. Я так понял, что ты не украсишь наш фотоальбом своими фотографиями, помнится, у тебя были такие с очень милыми девушками?

А. Хейфиц. Это фото моего приятеля из Дании фотожурналиста Руди Хеммигсена с которым мы были на карнавале в Рио. Но, увы, вы верным путем идете, товарищи. Фото я вам действительно предоставить не могу, разве что одно на память, в исполнение того же Руди. В качестве компенсации предлагаю вашему вниманию небольшой отрывок из моей будущей книги «Цветок на окне» (самоучитель для начинающих шпионов). Отрывок действительно маленький, но у меня контракт с издателем.

Шакир.  Спасибо Антон! Желаем вам удачи!

А. Хейфиц. И вам не хворать! Привет читателям! Журналисты всех стран объединяйтесь!

  Фото Руди Хеммигсен (Дания).

В разделе «Публикации сайта», мы предлагаем вашему вниманию упомянутый в интервью отрывок из будущей книги А. Хейфица «Цветок на окне» (самоучитель для будущих шпионов).

Опубликовано в книге автора "Жили-были..."