Глава 25

О братьях «меньших». Уголовники Степлага.

Прежде чем приступить к рассказу о «восстание», нам бы хотелось остановиться на еще одних его героях, упомянутых нами, но «незаслуженно» обойденных вниманием особым рассказом – об уголовниках Степлага.

Уголовники в Степлаге были всегда, хотя бы потому что, многим из них из-за отказа работать или за оказания сопротивления лагерной администрации и прочим повинностям переквалифицировались статьи из уголовных в политические, тогда это решалось просто во внутренней системе ГУЛАГа.

Но вот появление «чистых» уголовников из Камышлага в Степлаге конечно можно считать не законным, поскольку Степлаг был не просто особым лагерем для политзаключенных, но и с каторжной системой заключения.

Антисталинисты пытались и пытаются использовать этот факт на все 100%.

Во-первых, утверждают они, это сделали для того, чтобы подавить очаги сопротивления политзаключенных администрации лагеря. Никаких документальных подтверждений этому они не приводят, и опираясь на такое же словоблудие мы можем заявить, что зека из Камышлага были переброшены к заключенным Степлага, чтобы переброситься с ними в картишки на «шелбаны» (слово исключение из правила «-жи» и «-ши» -Прим. автора).

Их утверждение не выдерживает критики потому что, заключенные Степлага были далеко от идеала «белых и пушистых» узников от политики. И оказать какое-либо влияние на людей, которые избежали смертной казни за свои деяния по той лишь причине, что она была отменена, было делом просто смехотворным. Документы Степлага убедительно свидетельствуют о том, что многие руководители лагеря и до, и после «восстания» были возмущены вновь прибывшим пополнением, в совершенно не нуждающимся в этом лагерь и это лишь усугубило и без того непростую атмосферу в нем:

«Тов. А-ов: В деле проведения работы среди заключенных – основных заключенных – всячески мешают заключенные Камышлага и 3-го лагерного пункта своим поведением».

(КГУ ГАГЖ Протокол 6 стр.60 Заседания партийного бюро парторганизации 2-го лагерного отделения Степлага МВД от 28 мая 1954 г.)

«А-ов: Разложение в лагерном отделении имеется среди людей Камышлага и в 3-и лагерном пункте, остальные старый контингент не поддерживает их провокаций и предложений».

(КГУ ГАГЖ Протокол №8 стр.69 Заседание партбюро первичной партийной организации 2-го лагерного отдел от 25. 06 1954г.)

«К-ов (Представитель УМВД Карагандинской области)

В лагерь прибыл бандитствующий элемент для соответствующей обработки. Тов. Ч-ев (начальник Степлага. Прим. автора) обещал обработать этих заключенных, но этого не видно».

(там же)

«Р-ов (парторганизация Степлага): В апреле 1954 года ГУЛАГ заслал в лагерь лагерной рецидив. Преступников из уголовно-воровского мира не приспособленных к труду, несмотря на то, что руководство лагеря предупреждало ГУЛАГ о невозможности разместить изолировано прибывших заключенных от спецконтингента.

Все это привело в мае-июне месяцах 1954 года к массовым неповиновениям и волынкам в лагере».

(КГУ ГАГЖ Протокол №3 стр.145 Собрания парт актива Степлага МВД СССР от 10 июля 1954 год).

«…неотложной задачей является оградить честно работающих заключенных от преследования уголовно-бандитствующим элементом. И в ближайшие дни закончить работу по изоляции уголовного рецидива. Водворить их на строгий режим и ускорить оформление материалов для перевода в тюрьму».

(КГУ ГАГЖ Фонд 498 опись 35 дело 6 стр.128)

Во-вторых, опять же утверждают антисталинисты, именно уголовники подбили малолетних преступников сделать «рывок» в сторону женской зоны, дабы утолить свою похоть.

Мы уже говорили об этом, что «женский» вопрос не являлся основным для организаторов «восстания», но даже если бы это было так, то вряд ли сотрудники лагеря не отметили бы эту ярко выраженную особенность участников первого «рывка». Эта «сексуальная» версия антисталинистам выгодна тем, что ею можно оправдать первоначальное действие «восставших» - ничем не оправданное нарушение лагерного режима, а уж потом представить исполнителей главных ролей этой театральной постановки как защитников жертв политического режима.

Уголовный мир в СССР пережил несколько изменений.

В начальном стадии становления молодого государства он был объявлен пережитком царского режима, которому не будет места в новом социалистическом строе.

Однако, как многое и другое из этих «пережитков» он разумеется сохранился и даже неким способом еще и героизировался существовавшей в начале 20- х годов сохранившейся полу либеральной прессой, как например в случае с Ленькой Пантелеевым (Пантелкиным).

Спустя время, с развитием страны, поднятием сельского хозяйства, промышленности и особенно в пропаганде возвеличивания в обществе человека труда, уголовный мир был возведен в ранг преступного элемента, не только отказывающегося строить «светлое будущее», но и всячески мешающее это делать честным людям.

Борьба с преступностью, рассматривалась как борьба с антиобщественным элементом, и преступники с лихвой платили власти за такое отношение к ним. И поэтому в довоенное время случаи, когда воры преступные элементы убивали советских активистов на селе и в городе, а также сотрудников правоохранительных органов были не редкостью.

Можно вспомнить об этом посмотрев фильм об этом «Путевка в жизнь» или прочитав замечательные рассказы Льва Шейнина.

Отдадим дань, многим бывшим уголовникам, ушедшим прямо из лагерей ГУЛАГа на фронт и проявившие себя там, как настоящие патриоты своей Родины.

Но вспомним, что в годы войны, не случайно фашисты подбирали их на роли старост или полицаев, уголовники-рецидивисты ретиво служили фашистам и особо зверствовали над мирным населением в оккупации.

Это сегодня, во многочисленных телесериалах, их возвеличивают до такой степени, что якобы они внесли едва ли не решающий вклад в Победу, являлись чуть ли ни особой породой людей способных проявлять чудеса храбрости и особенного благородства.

Чем это объяснить? Да очень просто. Когда у власти были коммунисты они в своих фильмах прославляли нашу Победу, под чутким руководством если уж ни самой партии, то на худой конец какого-нибудь политрука.

А сегодня у власти… Какая власть. Такие и фильмы.

Вернемся на землю.

В Степлаге, как и во всяких лагерях ГУЛАГа, наверняка были всякие крупные, но большей частью мелкие стычки между собой на основе национальных, религиозных, различных судимостей, борьбы за влияние, даже отношение к власти (вспомним те же «сучьи войны»). И упомянутые выше некоторые факты «бандпроявлений» относились к ним.

Но в Степлаге, на момент «восстания», между националистами и уголовниками была полная идиллия и это полностью проявилась в дальнейших событиях.

А вот история, одного из обычных заключенных-воров, а также предателя Родины из Степлага.

Из рассказа- воспоминаний автора «Наш Шанхай»:

«Но самым жадным жителем Шанхая был Михаил Воронов, по кличке Ворон. Бандит и убийца до войны, предатель и изменник во время нее, был страшен на вид и холоден в отношениях со всеми. С ним не общались не только бывшие его подельники, но и соратники по войне, пролившие много чужой крови и всякое повидавшие.

У Воронова был самый высокий и плотный забор, о том, какой у него дом, куда не было ходу никому, никто и не знал. Но и этого ему было мало.

На каждой улочке в Шанхае были построены для известных нужд населения уборные. Так вот, желая иметь свою собственную такую, Михаил сделал дверцы уборной, находившейся как раз у его дома, запорными и повесил на них большой амбарный замок. Никакие увещевания не помогли, и со временем все жители улочки, не желая ссориться с Михаилом, пользовались уборными на соседних улочках нередко под насмешки их обитателей. Но вот однажды ночью раздался страшный взрыв, так что вынесло стекла окон на двух соседних улицах. Это взлетела на воздух, разбившаяся на щепки личная уборная Воронова, а «сокровища», хранившиеся в ней, наследили от улицы Клары Цеткин до улицы Пестеля. Одной милицией здесь не обошлось, и вскоре на место происшествия прибыл бывалый капитан госбезопасности. Он даже не осматривал место происшествия, не поздоровался с Михаилом, сел напротив него и, не глядя тому в глаза, сказал:

- Так, Воронов. Этим взрывом государству нанесен небольшой, но материальный ущерб и придется тебе, Воронов, за свой счет восстанавливать уборную.

- А с чего это, гражданин начальник? - сказал побагровевший от гнева Воронов. – Вот ищите, кто это сделал, и пусть они и восстанавливают!

Но опера это вовсе не смутило.

- Это правильно ты говоришь, Воронов, что для тебя я гражданин начальник, - сказал он жестко. – А кто это сделал мне, и искать не надо, вот он передо мной этот урод сидит. Ты где, Воронов, работаешь, в шахте? Значит, доступ к взрывчатке имеешь! И где ты ее прятал? В уборной? Что нет!? А зачем ты ее тогда на замок закрывал? Ну, если не ты, так может подельникам ключи от замка давал? Ну, будем правду говорить или уборную строить?

- Я, это, - запинаясь, сказал от страха Воронов. – Я построю, не сомневайтесь, гражданин начальник!

- И снова о правильно говоришь, Воронов, - кивая головой, сказал опер. – Ты уж построй, и чтобы все как положено по ГОСТу, а я проверю. А тех, кто это сделал, если найду, то скажу им, чтобы в следующий раз они эту уборную вместе с тобой, урод, взорвали, чтобы тебе замки неповадно было на государственные объекты вешать.

- Не будет замка, гражданин начальник, ей богу, не будет! – поспешил заверить его Воронов.

- Бога не марай! – сказал безбожный опер, встал и ушел восвояси.

Неизвестно, приходил ли с проверкой опер к Воронову, только восстановил тот уборную за два дня и еще неделю держал их двери настежь раскрытыми, чтобы соседи привыкли, что вход свободен».