Глава 31
Развязка. Или, кто прекратил кенгирский мятеж
Мы не знаем точно, каков был процент соотношения заключенных между националистами, уголовниками и политическими в 3-ем лаготделение, но хорошо понимаем, что даже названная Слученковым цифра в 40 человек, которой он грозился комиссии от Москвы удержать ситуацию в нужном ему русле очень даже правдоподобна. Никто, как говорилось в названии известного советского фильма – не хотел умирать.
И какой бы правдой не было упомянутое обращение начальника ГУЛАГа Долгих о руководителях мятежа, заключенные могли лишь выслушать ее, но не подвергать свою жизнь опасности:
«Они кричат о беззаконности в лагере, о произволе, за который при установлении Прокуратурой Союза виновные понесут наказание, а сами грубо попирают ст. 127 Конституции СССР, которая гласит: «Гражданам СССР обеспечивается неприкосновенность личности. Никто не может быть подвергнут аресту, иначе как по постановлению суда или санкции прокурора».
А Слученков, Иващенко и другие арестовывают вас только за попытку выйти из зоны. Они, самозванцы, чинят допросы, избивают неповинных людей, не разделяющих их авантюристические взгляды, разгуливают, как бандиты, вооруженные пиками, и терроризируют каждого. Даже так называемый «председатель комиссии» Кузнецов и тот охраняется вооруженными бритвами уголовниками — не потому, что Кузнецову хотят обезопасить жизнь, а с бритвой в руке понуждают быть организатором их разгула.
Они кричат о том, что для них не авторитет, приезжавший в лагерь секретарь Карагандинского обкома тов. Байгалиев, что и московская комиссия в лице зам. министра Егорова, прокурора Вавилова тоже не авторитет, а наоборот — готовят для нас расправу.
Сами же, между тем, организовали у себя военный арсенал, куют оружие. Спрашивается, против кого? И для чего? Разве это способны делать мирные люди? Нет, на это способны только бандиты».
(Из книги «ГУЛАГ (Главное управление лагерей)1917–1960»)
Обстановка в лагере для умозаключений, заключенных была не простой, всякое инакомыслие находилось под контролем, а противостояние или неисполнение указаний новоиспеченных руководителей от националистов рассматривалось как предательство, что отражалось в свидетельских показаниях после мятежа:
«Прокурору Степлага МВД СССР
Следственному отделу Степлага
От обвиняемого З-ого А.И.
14 августа 1954 г.
Собственноручные показания
(показания действительно написаны собственноручно, карандашом. Прим. автора).
В течении хода следствия не имея желания втягивать людей в другие дела умалчивал…(не ясно, сверху надпись с чьей-то резолюцией. Прим. автора) и на заданный мне вопрос кого я знаю из активных участников я заявлял, что никого, но видя теперь, что это не так я должен в свою очередь сказать вам следующее:
У-ев я знаю как з.к. 2 –го лагпункта не помню какого числа на собрании русских нацменов выступал с призывом что все русские обязаны быть активными участниками сопротивления, вооружиться, в это собрание он трижды выступал решал проблему с питанием и ставил вопрос о принятии самых строгих мер к тем русским, которые будут в стороне от событий.
2. У-ев Хамза, также выступал призывал объединиться русских и нацменов и в случае чего т.е. входа солдат через баррикады он заявлял, что мы умрем, но они не должны пройти. Может подтвер. Ибрагимов, Слученков
3. Русанов выступал на собрание 3-ого лагпункта, где он говорил, что он бросил партию, что в виду несогласия с ее линией его судили 2-ой раз по … (не ясно. Прим. автора) делу. Что мы не должны выходить на работу, должны ждать приезда ЦК КПСС и прибывшей комиссии верить нельзя, ибо они обманывают с 1917 гола. Мы должны добиться своею, а им верить нельзя. Вот посему кандидатура Русанова всплыло в члены комиссии. Затем Русанов приходил к Ж-ву и в моем присутствии заявил, что бригадир 314 бригады саботирует решение общего собрания, не вооружает людей и необходимо принять к таким людям меры. Подтвердить может з.к. Ж-ов.
4. Долгополов исполнял обязанности начальника штаба и командира сопротивления 3-ого лагпункта. По его указанию непосредственно были сняты решетки в 1-ом бараке. Руководил постройкой баррикад говорил, что я майор и стратегически знаю, и оцениваю, что именно это необходимо. Принесенные мною документы из кабинета начальника лагпункта разбора вместе, а затем на мой вопрос, что с ними делать он сказал, что эти оставшиеся уничтожить. Он назначил меня командиром баррикады между 4 бараком и санчастью.
Он принес с 1-ого лагпункта пропуска и выдавал их под роспись. У кого он из получал не знаю. Ведал нарядам распределения постов и проверял исполнения приказов, которые он давал.
И вообще всей деятельностью 3-ого лагпункта ведал он как начальник и командир.
Данные показания прошу приобщить к делу.
РОСПИСЬ»
(КГУ ГАГЖ фонд 89, опись 3, дело 19 стр. 114-114а)
Со временем националистам стало ясно, что их провокационные требования приезда члена Президиума ЦК без результативны и поэтому направили все свои усилия на подготовку к отпору к надвигающемуся физическому разрешению проблемы.
Впрочем, фарс с этим требованием был очевиден с самого начала, и Кузнецов пишет об этом так:
«Тогда я поставил второй вопрос: «А с приездом представителя ЦК КПСС вы выйдите на работу или вы думаете безрассудно сопротивляться сами не зная, чему?» Они ответили: «А тогда посмотрим, как будут выполнены наши требования».
(«Сообщение» Кузнецова)
Переговоры зашли в тупик и стали небезопасны. Вмешиваясь в них, националисты и уголовники в любой момент совершить провокационные действия.
И поэтому к концу событий, руководство лагеря и комиссия переговорщиков ограничивалась посещением лаготделения офицерами якобы для контроля соблюдения законности и пр.
Кузнецов, прекрасно понимал, что эти посещения носят характер изучения изменений на территории и старался проводить посетителей у вновь построенных баррикад и заграждений.
Однако националисты в этом отношении были более многоопытными Кузнецова и поэтому вскоре прекратили такого рода «экскурсии».
С такой же целью была сорвана работа вольнонаемных женщин, которые подвергали перлюстрацию писем заключенных. Для этого оказалось достаточно, напомним, в грубой форме обыскивать их.
Таким же ограничениям и подозрению подвергались и другие люди, которые посещали лагерь в связи со своей профессиональной обязанностью, например, врачи, рапорт одного из них мы нашли в архивах:
«Рапорт
Начальнику 2-ого лагпункта подполковнику тов. Ф-ву
Настоящим докладываю, что 7 июня 1954 года я зашел в зону 1-ого лагерного пункта устроенные баррикады меня встретили пикет заключенных из 6-ти человек. Один из них, заключенный Д-ан, выразил ко мне неприязнь, один пикетчик был вооружен палкой и я попросил прийти члена комиссии. Пришел заключенный Иван Иванщенко и дал разрешение мне пройти в санчасть. Со слов, заключенных мне известно, что Иван Иващенко руководит охраной всего лагеря и ему подчиняются все пикетчики, полицейские. Заключенный Иващенко для наблюдения за мной прикрепил заключенного Ибрагимова, он же Иванов, который сопровождал меня во время нахождения в зоне. Ибрагимов контролировал мои действия, не давал вести частных разговоров с заключенными. При выходе 1-го во 2-ой лагерный пункт я встретил, который объявил себя председателем так называемого комиссии лагеря Кузнецова сопровождала личная охрана в числе которых были заключенный З-ов прибывший из Колымлага ранее сидевший в 21 камере следственного изолятора… оба имели при себе опасные бритвы.
09.06.1954 года я снова был в зоне 1-го и 2-го лагерного лагпункта вместе с майором… в 1-ом бараке 1 лагпункта где заседала так называемая комиссия. Активное участие в обсуждение продолжение волынки принимали члены комиссии, заключенные Слученков, Шуманский К.С, Супрун (женщина) Жантрантас, Синичук, Авакян.
Начальник санчасти 3-го врач Х-кин»
Как же разрешилась ситуация в Степлаге? Кто взял на себя ответственность вынести окончательный вердикт?
В часто упоминаемой нами книге «ГУЛАГ (Главное управление лагерей)1917–1960» опубликован документ от 20 июня 1954 г. в Совет Министров Союза ССР в котором говорилось буквально следующее:
«с 16 мая с. г. весь контингент заключенных в Кенгире, в количестве 6500 человек, отказался выходить на работу.
Командированные на место заместитель министра внутренних дел СССР тов. Егоров, начальник ГУЛАГа МВД СССР тов. Долгих, его заместитель Бочков, заместитель Генерального прокурора СССР тов. Вавилов, министр внутренних дел Казахской ССР тов. Губин и др., несмотря на принимаемые ими меры, в течение трех недель не обеспечили возобновление выхода заключенных на работу.
Невыход заключенных на работу приостановил строительство обогатительной фабрики, ТЭЦ, гидроузла и жилищно-бытовых объектов медьзавода, а также деятельность производственных предприятий (кирпичного завода, деревообрабатывающего завода, завода железобетонных изделий и др.).
Созданное отказом заключенных от выхода на работу состояние строительства, близкое к полной консервации, наносит большие убытки и срывает задания по наращиванию мощностей джезказганских предприятий.
Беспорядки в Кенгирских отделениях лагеря оказали разлагающее действие на отделения, обслуживающие горные работы, в результате чего за 17 дней июня с.г. план по добыче медной руды Джезказганским рудником выполнен только на 85 процентов.
Считая подобное положение совершенно нетерпимым, просим Совет Министров Союза ССР:
1. Обязать МВД СССР (т. Круглова) в 10-дневный срок навести порядок в Джезказганском лагере, обеспечить выход заключенных на работу в количестве, потребном для выполнения установленных на 1954 г. планов по добыче руды и строительству джезказганских предприятий медной промышленности.
2. Обязать Совет Министров Казахской ССР до 15 июля с.г. обеспечить направление рабочих по организованному набору для треста «Казмедьстрой» по плану первого полугодия с.г., а также улучшить торговлю и культурно-бытовое обслуживание населения в Джезказгане.
Министр строительства предприятий металлургической
и химической промышленности Д. РАЙЗЕР
Министр цветной металлургии СССР П. ЛОМАКО»
Именно это письмо привело в немедленное движение в затянувшуюся волынку, поскольку на нем поставил свою короткую резолюцию глава правительства Г. Маленков: «Министру внутренних дел (т. Круглову) принять необходимые меры и об исполнении доложить. Г. Маленков. 23.06.54».
Авторитетное заявление двух этих министров оказался для Маленкова бесспорным.
Райзер Давид Яковлевич, крупный специалист своего дела, успевший до выхода на пенсию поработать министром строительства Казахской ССР передавая свой опыт. А Петр Фадеевич Ломако и вовсе личность легендарная мирового масштаба, только на министерских постах Советского Союза он отслужил более 46 лет. И этот показатель нам интересен не тем, что это является абсолютным рекордсменом в книге Гиннесса, а огромным вкладом Ломако в развитие страны, в том числе и Джезказганского региона (чего только стоят последние строки этого заявления!).
Недавно господин Президент России заявил, что он с известным своим напарником трудятся на благо России намного эффективнее чем правительство СССР в послевоенное время. Так вот, если бы эти известные персоны за время своего правления сумели бы сделать хотя бы 10 процентов того, что сделал за свою трудовую жизнь Петр Фадеевич, Россия давно бы была процветающей страной. И такого рода заявления - глумление над памятью тех, кто в кратчайшие сроки после войны восстановили страну, совершенно не красит всякого рода пигмеев от политики.
Так вот, требование Райзера и Ломако оказалось очень своевременным.
 
На фото слева направо: Райзер Д.Я. и Ломако П.Ф.
Пользуясь некоторым затишьем мятежники прежде всего постарались угрозами и уговорами оставить в лагере инвалидов, несовершеннолетних преступников и женщин с детьми, обещая все тем же лозунгом, что по прибытие члена ЦК разрешатся все вопросы. Известная агитация и кажущаяся безнаказанность привели к тому, что по известному сценарию пытались склонить к саботажу заключенных 1-ого лаготделения, да и в других лаготделениях стало неспокойно.
После резолюции Маленкова весь военный механизм заработал с ускоренной силой.
В Джезказган срочно были переброшены 5 танков Т-34. Разработан план мероприятия по введению военнослужащих и техники в мятежную зону. Разработчики операции ознакомились с опытом такого явления в других лагерях ГУЛАГа в 1953 году. Было указано о необходимости хранить начало операции в тайне и в то же время о предварительном предупреждении заключенных перед началом ее с призывом во избежание кровопролития не оказывать сопротивления. Обговаривалось условия применения оружия и нежелательность жертв.
И 26 июня 1954 года, при соблюдении всех выше указанных условностей все закончилось.
Вопрос сорока дней волынки в 3-ем отделении Степлага был разрешен за полтора часа. По официальным документам при оказании сопротивления погибло 35 человек и ранено 4 военнослужащих.
Для сравнения в операции по освобождению заложников в октябре 2002 года в московском театре на Дубровке, более известное как «заложники Норд-Ост», по названию спектакля проходившее в театре тот день, официально погибло 130 заложников и это, не считая 42-х террористов (из них 20 женщин) захвативших в здании 916 человек.
| 
