СМЕРТНАЯ КАЗНЬ, КАК ЭТО БЫЛО.
      Тема, о которой мы сейчас будем говорить, очень специфическая и  даже на своём профессиональном уровне имеет высокую степень защищённости, особенно когда касается личностей, которые приводили исполнение  приговоров  высшей меры наказания в СССР.
    И поэтому, утверждать, что и как это было, нужно иметь сведения, что называется едва ли ни с первых рук. У меня, таких сведений  «с первых рук» никогда не было, но я далеко не случайно, узнал фактуру этой процедуры, источник которой, конечно, никогда не раскрою, даже если это было в СССР, т.е. давно.
   Полностью, эта фактура легла в мой рассказ «Груши из Ташкента», который читатель может прочитать на сайте Проза. Ру (автор Шакир а-Мил).
   Какие факты становятся доступны исходя из этого рассказа:
А) исполнители приговоров никогда не были конкретными профессионалами этого процесса, это исключало дополнительную психологическую нагрузку звания палача, и лишь  подчёркивало исключительное доверие общества в необходимости исполнения законного решения суда,  которому общество доверяло принимать такое решение. Все исполнители были «рядовыми» сотрудниками трудовой деятельности в правоохранительных органов, и на исполнение приговоров вызывались в виде краткосрочных командировок,  якобы связанных с прямым исполнением своих служебных обязанностей.  Основанием доверия к этим людям, было не столько их общественная сознательность, сколько  физическое и психологическое состояние, которые находились под постоянным контролем. Обязательным было также ежегодный бесплатный отдых в санатории или  курорте. Материальной стороной дела, признаюсь, не интересовался.
Б) Исполнитель, в обязательном порядке, были обязан, просмотреть личное дело осужденного, и   имелось утверждение, что якобы, если оно в чём-то его не убеждало в правильности приговора, исполнитель имел возможность отказаться от процесса.
В) Прибытие и убытие исполнителя,  нормировалось особым положением, при котором, ни один сотрудник заведения не видел исполнителя, и это входило в должностную обязанность начальника заведения, где он был единственным человеком, который знал исполнителя в лицо.   
   В Союзе никогда публично не обсуждалась эта тема. Даже на уровне слухов вскользь.
   Но всё же без них было никак нельзя. Так, например, утверждалось, что приговоры никогда не приводятся в СССР в исполнение и все приговорённые отправляются на урановые рудники, которые, таким образом очень «гуманно» отправляют их на тот свет. Это, конечно же, не правда. На урановых рудниках работали тысячи вольнонаёмных, а ведь их нельзя приравнять к приговорённым к смертной казни. Также были слухи, что якобы зеки всё-таки вычислили одного из «исполнителей» и сами выполнили свой приговор. А вот это уже, полные враки.
   Так, что, эти слухи можно опустить просто на уровне сплетен.
   Свидетелем, о том, как содержались приговорённые, стал мой родной брат.  Он служил в спецвойсках и как-то их, неизвестно по какой причине, на короткий срок поставили на охрану этих людей. Подробности рассказывать не буду, не об этом речь.
   После публикации моего рассказа «Груши из Ташкента» я не получил ни одного отзыва. Разумеется, хороших отзывов я и не ожидал, но негативных, в смысле, что это не похоже правду не было.
   Прошло много лет. Наступили другие времена. Смертную казнь отменили во всех бывших республиках Союза (кроме Белоруссии), в том числе и у нас в Казахстане. 
  И вот однажды, я случайно познакомился с человеком  проработавшем всю жизнь в правоохранительных органах и был на заслуженном отдыхе. Мы с ним разговаривали на разные темы, не обязательно касающиеся наших профессиональных познаний. И всё-таки, я как-то решился спросить его, всё ли верно я описал в своём рассказе о смертной казни. Интересно, что мой собеседник ничего мне не ответил, но он сказал, что у него есть знакомый, тоже пенсионер, которого коснулась эта тема. Я как-то был свидетелем общения этих людей и поэтому спросил, не мог бы он организовать беседу  с этим человеком. Мой знакомый обещал, что подумает.
  И вот, спустя некоторое время, он сказал мне, что встреча и беседа состоятся, но мой будущий собеседник поставил следующее условие – он расскажет мне, что сможет, но я не задам ему ни одного вопроса. Стол, разумеется за мной.
   Сказано, сделано. Застолье было хорошим, но компания собралась хорошая (я имею в виду нас троих) и особого побочного явления от этого не чувствовалось.
   Что же он мне рассказал?
    Он работал в том самом заведение, в котором время от времени происходил этот процесс. То есть, в этом заведение бывали люди, которые ожидали исполнения приговора, и почти всегда они исполнялись. Редко кого увозили обратно, неизвестно, по замене приговора или на доследование. Интересоваться этим, было не положено. Что касается процесса, то это становилось ясно с приездом исполнителя, которого привозил лично начальник заведения и заезжал в специальный гараж, где была дверь, которая вела прямо в комнату-камеру, где он располагался для ознакомления с делом.
   Неплохо жили, прямо скажем сотрудники этого заведения. Жизнь шла своим чередом: на работу ходили, как на праздник; охраняли, как положено; кому надо росли по званиям и должностям; одни приходили, другие уходили по выслуге лет на пенсию. Подумаешь, что клиентура была необычная, в конце концов, не они были последней инстанцией решения вопроса.
   Но тут случилось непредвиденное.  Развалился Союз. Вначале, казалось, ничего не изменилось. Однако выяснилось, что это не так. Заведение это, в виду своей специфики, находилось под прямым контролем министерства союзного значения. Исходящие ответы и решения на апелляции и ходатайства приговорённых, приходили именно оттуда, вместе с «движениями» по исполнению и исполнителями решения. А исполнители этих решений, находились в тайне за семью печатями. И передача их в руки местных властей, никак не входило в планы некогда центральной власти бывшего Союза.
   В начале, в этом деле была некая заминка. Но, затем, все апелляции и рассмотрения ходатайств перешло уже на уровень «независимого» государства и вскоре стали поступать и решения: «отказать и расстрелять». А кто будет это «расстрелять» не указывалось, но явно исходило на имя начальника заведения, а значит и ответственность на исполнение указания.
   Но не самому же начальнику расстреливать?! И собрал тогда начальник ближайшее окружение, объяснил ситуацию, намекнул на всякого рода льготы, а потом прямо спросил – кто согласен расстреливать? А в ответ, как в песне – тишина. Ну, тогда, заявил начальник, будем делать это по жребию, без его участия конечно. В жребии должны участвовать все, чтобы быть как бы соучастниками. Кому не нравится, пусть пишет рапорт на увольнение. А тогда остаться без работы, это всё равно, что облечь семью на голодное существование. Это сегодня выгонят со службы любого честного или бесчестного полицая, то его с удовольствием возьмут в любое охранное заведение, их столько сейчас развелось! Вся страна разделилась на три части: на тех, кто ворует; тех, кто охраняет; и тех, кто просто существует.
  В общем, все согласились на жребий и первый исполнитель, тут же отправился куда нужно и совершил свой, скажем гражданский и общественный долг.
   Вечером, после работы, все этот «долг» обмыли и стали ждать новых указаний сверху.
   А они не заставили себя ждать. Так и повелось. Днём тянули жребий и стреляли, а вечером обмывали. Вроде все вошли в норму, только все поседели заметно и руки тряслись  у некоторых, то ли от нервов, то ли от водки.
   А тут ещё и клиент необычный прибыл. Он и при Советах жил припеваючи, при «перестройке» понял, куда двигаться в правильном направлении, а при «государственности» хапал слева и справа, но переборщил. А скорее всего, перешёл кому-то дорогу, у кого связи и родство с нужными людьми были круче, а это было и остаётся сейчас основными возможностями для личного процветания. Всё бы ничего, да вот только законы ещё не все поменялись, и вышло так, что накрутили этому уже довольно таки известному бизнесмену в Республике вышку. С тем он и попал в это заведение. Но авторитет его был так высок, что он с первого дня установил в заведение свои порядки. В первую очередь его люди, заасфальтировали и забетонировали всё, что было только возможно. Насадили деревьев и цветов на новых клумбах. Затем сделали капитальные ремонты всех служебных кабинетов и поменяли там мебель, а потом и вовсе перешли в камеры сидельцев и облагородили их так, что они бы «сидели и сидели» там вечно, если бы их там не ожидала эта вечность. Словом заведение с самого утра было переполнено его людьми, словно они здесь работали и получали зарплату. Сам же «крутой» сиделец, показавший всем, как нужно жить, даже в таких заведениях, полностью завладел душой и телом начальника. Он запросто мог выезжать за территорию заведения, если его приезжали навестить его родственники или подельники-бизнесмены и пропадать на свободе целый день, а то и два-три. Но всякий раз возвращался и шумно обещал, что выкупит это заведение, как только освободится и это будет возможно. «Неужели вы верите, что меня расстреляют!? – говорил он. – Да Нурик (это он имел в виду Нурсултана Назарбаева) знает меня и никогда не даст меня расстрелять!». 
   Но связи, тех, кому он перешёл дорогу, оказались сильнее, и в одно утро пришло указание расстрелять этого Комбинатора. Начальник никому об этом не сказал. А как всегда на утренней пятиминутке сообщил, что имеется повод вечером выпить водки. Кинули жребий, и очередной «угадальщик» отправился выполнять долг остальных. И только вечером все узнали, кого сегодня поминают.
   Помянули и мы, трое сидевших за одним столом. Больше наш собеседник нам ничего не рассказал, а я, как и было условлено, вопросов и не задавал…